Где распускается алоцвет - Софья Валерьевна Ролдугина

для посещения открыта не только сама экспозиция, но и буфет, раздевалка и даже микроскопический сувенирный магазин. Для проформы пошатавшись по залам, которые ещё в школьную пору исхожены были вдоль и поперёк, она глубоко вдохнула – и направилась добывать историческую справку из самого надёжного источника, какой только есть на этом свете.

Из музейной тётки.

За минувшие десять лет она не изменилась нисколько – пережжённые букли цвета баклажан, богатырское телосложение, однотонное платье защитного цвета, немного напоминающее маскировочный чехол для грузовика, и внимательные карие глаза, спрятанные за толстыми-толстыми стёклами очков. Тётка читала книжку, которую издали из-за аляповатой обложки можно было легко принять за сентиментальный роман. Тем не менее название гласило: «Сравнительный анализ семантических особенностей…» – а дальше шёл совсем мелкий шрифт. Когда Алька приблизилась, тётка с явной неохотой отложила книжку и приняла деловой вид.

– Вам помочь?

– Да, – откликнулась Алька, улыбаясь как можно дружелюбнее. – Понимаете, я тут собираю материал для одной книжки…

– Научная работа? – поправила тётка очки на носу.

Алька хотела кивнуть, но потом вспомнила почему-то Дрёму и выпалила:

– Любовный роман! Но про вот это всё, наше, родное, про старину, – неловко повела она руками и покраснела так отчаянно, что взгляд у тётки смягчился. – Я, вообще-то, из Краснолесья…

– А, краснолесская, значит, – понятливо кивнула тётка. – По-моему, я вас помню даже, с классом приезжали?

– Да у нас все сюда приезжали, – смущённо ответила Алька.

– Это да… Спрашивайте, чего у вас там?

Немного путаясь в показаниях, Алька вывалила на неё трогательную байку о том, как она наткнулась в документах Еловецкого регионального исторического музея на упоминание загадочного «Светлореченского увала», небольшого кургана в окрестных лесах, где якобы закопали зловредного колдуна, как зацепилась за эту легенду и начала искать… Это было почти правдой. В документах, которые прислал Дрёма, действительно говорилось о том, что «прах сожжённого колдуна развеяли над увалом, а то, что в костре не сгорело, камнем придавили».

– …и там был очень красивый образ: «Взвился колдун в небо, как красная молния, да так там и остался», – закончила рассказ Алька, немного переврав концовку былички. – И вот больше ничего найти не получилось. Думала, может, приеду сюда, на месте разберусь… – и она жалобно посмотрела на музейную тётку.

А та помолчала, выдерживая паузу, сощурила тёмные глаза – и махнула рукой:

– За мной идите, барышня.

И повела её в дальний зал, где хранились образцы народных промыслов.

– Не уверена, конечно, но вы, наверное, имеете в виду историю о небесном змее, точнее, о змее огненном, – начала она рассказывать уже на ходу. – Этот сюжет достаточно устойчив, повторяется и в местных песнях, и в мотивах для прикладного творчества – роспись, вышивка. По основной версии, своим происхождением история обязана комете Возгаря, у неё как раз цикл составляет примерно пятьдесят лет, и впервые её появление зафиксировали в письменных источниках как раз двести лет назад. Итак, сюжет такой: каждые двенадцать лет прилетает огненный змей, ходит по избам, выбирает себе невесту. Одну забирает к себе на небо. На земле её оплакивают и ритуально «хоронят», как мёртвую. И, по поверьям, другие «змеевы невесты» хворают и до срока старятся…

– Похоже на обычного летавца, – вставила Алька с самым серьёзным видом. – Хотя он вроде предпочитает вдов и неудачливых невест, у которых жених погиб или бросил их… Так вы думаете, что «красная молния в небе» – это про комету?

– Изображения на традиционных светлореченских деревянных ложках очень напоминают именно комету, – подтвердила музейная тётка. – Вот, взгляните.

Алька послушно наклонилась к витрине, вглядываясь в рисунки на ложках, мисках, тарелках и подносах. На её предвзятый взгляд, комету изображённая там закорючка напоминала ровно настолько же, насколько змею, объятую пламенем, или раскалённую кривую кочергу.

– Наверное, вы правы, – вздохнула она. – А как это относится к колдуну?

Тётка выждала ещё немного, давая время хорошенько рассмотреть роспись, а потом поманила за собой.

– Вот, – указала она. – Поглядите. На полотенце имеется целый ряд вышитых изображений… Кстати, такие полотенца – традиционный подарок для молодых на свадьбе, там изображались сюжеты либо приносящие счастье, либо поучительные… Так вот, на этих вышитых полотенцах мы видим необычный сюжет: некоего мужчину, судя по одежде и знакам на ней, колдуна, запирают в доме и сжигают. Видите, вокруг горюют женщины? Это невесты, они одеты как невесты, с традиционным головным убором. И они все оплакивают казнённого. А следом, видите, вот здесь – из печной трубы вылетает змей. Раньше эту вышивку толковали как предупреждение для невесты: не поддаваться чарам огненного змея, не уступать соблазну. И я тоже так считала, а потом в запасниках обратила внимание вот на этот лубок… Идёмте дальше.

Они вернулись на два зала назад. Тётка наклонилась над витриной, внутри которой были разложены разноцветные странички, и подозвала Альку.

– Смотрите сюда, – постучала она пальцем по стеклу рядом с надписью «не трогать, не стучать». – Видите?

– Ага, – нахмурилась Алька, переводя взгляд с изображения на изображение. – Что они делают? Похоже на какую-то игру.

В одной части картинки голый парень – его задница была изображена явно с пониманием дела – купался в речке, стоя в воде, самое большее по щиколотку. На берегу была сложена его одежда, что-то красное и сапоги сверху. Рядом толпились девки. Чуть дальше того же парня, уже одетого, но с сапогами в руках, окружили мужики с вилами; потом был изображён горящий дом, рыдающие девки и змей, вылетающий из трубы, а потом – тот же огненный змей, но летящий над деревней, а внизу, на земле – хороводы вокруг какого-то камня.

Если разглядеть картинки ещё можно было, то разобрать надписи рядом с ними – никак: мешало странное начертание букв, изрядно выцветших к тому же, и скудное освещение внутри витрины.

– «Вот колдун, с виду пригож, нравом хорош – воду мутит, перед девками задом крутит», – с выражением прочитала музейная тётка. И неожиданно подмигнула Альке. – Я это наизусть знаю, моя любимая история. Кхм-кхм… Девки за ним наблюдают, отведать… кхм-кхм, чего-то, в общем, отведать желают. Тут, – она снова постучала пальцем, – приводится ответ «колдуна». Та девка ему не мила, эта крива, у той нрав вздорный, а у последней вообще есть жених. В общем, всем отказал… А такого не прощают. И девки, – указующий палец музейной тётки скользнул дальше, – конечно, мстят. Они оговаривают колдуна: мол, он их чарами одурманил и силой взял. Особенно вон, глядите, изощряется «невеста»: в двух куплетах перечисляет, что и в стогу её колдун полюбил, и на телеге, и на лавке… Удивительная прыть, вернее, удивительная фантазия, – одобрительно кивнула тётка. – Ну, и закономерный итог: вилы, сожжение