Рожденный для войны - Ярослав Маратович Васильев

Их ждали в специально оборудованном для главы клана кабинете, защищённом в том числе от прослушивания. Михаил сел во главе вытянутого стола, дальше заняли места остальные. Аня, Ругимов, Энрикет и Харитонов.

— Всем доброго вечера. Итак, начнём наше первое заседание кланового совета. Прежде чем приступим, прошу рассказать о текущем состоянии дел. Первым давайте вы, Дмитрий Кузьмич.

— Как мы и говорили перед вашим отъездом, приоритетом я выбрал время. К октябрю будут окончательно сданы жилые корпуса на две тысячи человек и закончена своя ТЭЦ. Я сохранил присоединение к внешним сетям, но считаю, что мы должны иметь возможность стопроцентной автономности. Отсюда я скорректировал проект, помимо фильтрующих чар для водоносного слоя мы добавляем не одну, а две артезианские скважины, причём обе в официальных бумагах проекта не фиксируются. Далее…

Доклад шёл обстоятельный, и впечатлились все, особенно Ругимов. Ибо в перспективе Харитонов даже предлагал построить школу для детей персонала. Это не только позволяло готовить преданных клану людей с детского сада, но и существенно затрудняло любому потенциальному недругу возможности давления на сотрудников через шантаж детьми. Ряд моментов пришлось обсуждать совместно, потому что предложения Харитонова затрагивали как глобальную безопасность, так и требовали финансирования. Отсюда приходилось решать — чего они могут позволить себе немедленно, а какие вещи пока отложить.

Дальше была очередь Энрикета. И начал он с неожиданной благодарности:

— Хотел сказать отдельно спасибо, Михаил Юрьевич. Ваш инсайд про договорённости Карим-бея с маршалом Леже не просто подтвердился, а был получен нами донельзя вовремя. Теперь мы имеем в Африке несколько довольно серьёзных должников, которые обязаны нам головой за предупреждение, что османы и французы всерьёз готовят зачистку Сахеля под уже полноценную аннексию как колонии. Вдобавок Леже руками Карим-бея начал активно сводить счёты с теми, с кем имел, скажем так — разногласия по Африканскому корпусу. Опять же я предупредил интересных нам людей, в итоге многие успели бежать. Бросив всё, зато живы.

— И они готовы обустраиваться уже на новом месте, пусть и с нуля. На какое количество бойцов мы сможем рассчитывать, господин Энрикет?

— Четыре сотни, не считая семей.

— Сколько? — поперхнулся Михаил. — Я потрясён.

Аня всё совещание молчала, ибо отлично понимала, что хотя она присутствует в обязательном порядке на каждом совещании как наследница, но квалификации в обсуждаемых вопросах у неё пока ноль. Отсюда на брата посматривала с восхищением… На цифре отборных бойцов, которых навербовал Энрикет, даже у неё отвисла челюсть. Добавить охрану поместья, которую Харитонов понемногу добирал из отставников, пользуясь своими армейскими связями — пять с половиной сотен профессиональных головорезов клановой гвардии это уже немалая сила за спиной рода.

— Более того, — с довольной улыбкой продолжил Энрикет. — Пятеро дворян из тех, кого я знаю лично и считаю достойными, готовы предложить службу на правах самостоятельных вассальных семей.

— Потрясён. Вашему мнению я доверяю, потому давайте я на днях с ними побеседую и приму окончательное решение.

Когда Энрикет закончил свою часть, у Михаила голова шла кругом. Он не ожидал, что по силовому блоку вопрос фактически решится так быстро и практически в полном объёме. Включая нужных специалистов для работы в военной лаборатории. Более того, с таким количеством бойцов они сразу же не только запустят работу поместья целиком, включая найм гражданского персонала без каких-либо рисков, но и смогут взять под охрану московское производство семьи без привлечения сторонних контор. Конечно, вряд ли здесь будут устраивать пакости конкурентам в стиле «братвы из девяностых», но рисковать Михаил не собирался.

Последним шёл экономический блок. Как ни удивительно, здесь Аня воспрянула духом, потому что её знания оказались вполне востребованы. И то, чем её пичкали ещё до войны, и опыт, наработанный уже с братом при организации магазинов. Пусть пока ещё не участвовать в обсуждении и не давать советы, но хотя бы уже понимать о чём речь. Причём если Михаил во всём этом разбирался по необходимости, но без удовольствия, Аня чувствовала себя в финансово-экономических хитросплетениях как рыба в воде. Совещание вышло плодотворным со всех сторон… и затянулось до двух ночи. Остальные домашние свалились спать, так и не дождавшись брата с сестрой.

Проснулся Михаил оттого, что кто-то раздвинул шторы и распахнул настежь окно. На улице уже вовсю царил день, и в комнату подула свежая, здоровая прохлада. А ещё донеслись звуки стройки как из парка, так и со стороны жилого микрорайона.

— Подъём, засоня. Два засони, — раздался голос Жени над ухом. — Завтрак вы пропустили, но так и быть, чай с вами попьём. Заодно познакомитесь.

— С кем? — не сообразил Михаил спросонья.

Но сестра уже сбежала.

По дороге в столовую Михаил заодно решил осмотреться, где же он теперь живёт. Техническое задание по дизайну дома составляла Маша как главный специалист, ей помогали младшие сёстры. Они с Аней высказали личные пожелания только по своим комнатам. Дальше Михаил техзадание подписал даже не глядя и утвердил смету. Сам он предпочитал модерн и хай-тек, Маша явно любила явно стиль ар-нуво, так что повсюду обои или фрески растительных орнаментов на стенах, витиеватая гнутая мебель и детали интерьера, в которой сплошь линии, напоминающие волны или извивающуюся лозу.

В столовой обнаружились и сёстры, и те, с кем Женя хотела брата познакомить. Делать себе отдельный дом Энрикет не захотел, сказав, что для него такой большой объём избыточен, да и не любит он широко жить. Потому обдумав, он просто решил забрать «в личное пользование» целиком один этаж в «свечке», сделав там квартиру для себя и семьи. Но пока в «офицерском» доме ещё шли отделочные работы — не жить же члену кланового совета с семьёй в солдатской казарме? Вот с женой и детьми пока занимал несколько комнат в главном особняке.

Старший сын Нерео до переезда учился, оказывается, в Берлинском Политехническом, а сейчас, как российский подданный готовился к пересдаче академической разницы, чтобы продолжить уже в Москве. Причём и он, и его младший брат Теодор были натурально копии отца, разве что в более молодом возрасте — двадцать и пять лет. Зато познакомившись с госпожой Абель Энрикет и средней дочкой десятилетней Бертой, Михаил тихо «выпал в осадок». Вот