Ловец кошмаров - Валентина Владимировна Белякова

class="p1">«Да насрать», – была первая и последняя мысль, но я промолчал. Поинтересовался вместо этого:

– Куда теперь?

– На электричку. Знаю одно место.

Мы подошли к кассовым автоматам, и Кара бессильно уткнулась лбом в стекло экрана.

– Отсвечивает. Голова не варит совсем. Станцию скажу.

Мне потребовалось несколько минут на то, чтобы купить два билета: инструкции будто были написаны на незнакомом языке и требовали решения задач по высшей математике.

Сидячих мест в электричке на нашу долю не хватило. Мы сели на пол в тамбуре, привалившись друг к другу. Названия станций, которые произносила диктор, звучали будто из-под толщи воды, я уже едва различал слова. И с каждой станцией ощущал нарастающее давление, будто мы действительно ехали вглубь океана. Даже воздух стал каким-то густым и малопригодным для дыхания. Я не был уверен, что смогу встать: возможно, на улицу придётся выползать.

– Куда рюкзак дел? – Я скорее угадал слова по движению Кариных губ, чем услышал их.

– Не помню… но нож в кармане.

– Молодые люди, – окликнул нас сердитый мужской голос.

Подняв глаза, я увидел нахмуренного контролёра. Как и большинство пассажиров, людей на станции и в автобусе до этого, он пребывал не в лучшем настроении. Словно весь город и окрестности покрыл прозрачно-серый купол тоски.

– Ну? – Кажется, я перенял эту грубоватую привычку у Кары.

– Вам самим-то не стыдно в таком состоянии ездить? Совершеннолетние? Придётся вас…

Видимо, что-то во взгляде Кары заставило его резко замолчать. Смогла ли она каким-то образом показать ему призрачное отражение того ужаса, от которого мы спасли город, а может, и всю нашу реальность? Контролёр поспешно проверил билеты и больше нас не беспокоил. Компания подвыпивших типов через несколько станций тоже попыталась нас поддеть, но и их осадили пронзительные серые глаза на бледном лице. Мужики сразу слегка протрезвели и переглянулись, будто говоря: «Они видели некоторое дерьмо. Лучше не связываться». Наверно, они перешли в другой вагон, но я не запомнил: опять провалился в тягостную муторную дрёму.

Каким-то чудом мне удалось услышать название нужной станции. Я чуть ли не волоком вытащил Кару на платформу, зияющую дырами и вмятинами. Невдалеке виднелась закрытая касса, а за ней – заштатный магазинчик. Других признаков цивилизации не наблюдалось.

Оставив Кару сидеть на солнышке у магазина, бессмысленно пялясь на уходящие вдаль рельсы, я на последние деньги купил баночку энергетика, бутылку воды и ещё кое-что, что подсказала интуиция.

– Будешь?

На громкий «пшик» жестяной банки Кара отреагировала слабой улыбкой:

– Всё повторяется.

Кара вздохнула и сделала несколько долгих глотков. Я поцеловал её в потрескавшиеся губы, приобретшие приторно-фруктовый привкус, и эта сладость снова вдохнула в меня немного жизни.

– Сколько там до твоего чудесного места?

– Не знаю. Километр, может.

Никогда бы не подумал, что «пройти километр» прозвучит для меня так же нереалистично, как «пролететь световой год». Но Кара была права – есть времена, когда даже сущие пустяки становятся испытанием.

Лента просёлочной дороги, такая же бесконечная, как гигантская барная стойка в зловещем Нигде. Сто метров. Ещё десять. Доковылять до следующего столба. Сделать ещё шаг. Проползти ещё хоть сколько-нибудь, просто чтобы не стоять на месте. Когда Кара вырубалась, я нёс её на спине. А через неопределённое время сам обнаруживал себя лежащим навзничь – Кара была слишком слаба, чтобы поднять меня, поэтому тащила волоком. В капюшон набился влажный песок. Дождь прекратился, но воспоминание о нём стягивало лицо сухой пылевой плёнкой.

Я даже не осознал, что мы наконец дошли, не почувствовал ни капли радости. Тревога ушла вслед за остальными чувствами.

– …И эта бабка переписала развалюху на знакомого знакомого Грифона. Тут было старое логово их компашки. Но потом даже эти полубомжи не смогли в нём жить, – скучным голосом объясняла Кара.

Я равнодушно пялился на ветхий одноэтажный домишко у обочины дороги. Крыша была ещё цела, но опасно прогнулась, в окнах не было даже рам, двери когда-то заколотили досками, но они давно прогнили. Краска со сложенных из пеноблоков стен слезла, поэтому невозможно было понять, какого цвета изначально была эта развалюха.

– Идём. – Кара потянула меня за руку. Сквозь маску усталости на её лице проступило что-то вроде нетерпения.

Я с опаской прошёл в расширившийся от времени дверной проём. Конечно, старый загородный дом не столь страшен, как инфернальные аномалии Ловца, но не хотелось бы наступить на шприц или пропороть ногу стеклом от битой бутылки. А и того и другого на полу халупы было предостаточно.

– Есть кто? – на всякий случай крикнула Кара, но ответом была только мышиная возня на чердаке.

Внутри домик выглядел ненамного лучше, чем снаружи. В прихожей сгнили до дыр доски пола, в помещении, когда-то бывшем кухней, потолочная побелка обвалилась, смешавшись на полу с обломками стола или ещё какой-то деревянной мебели. В единственной комнате, в самом центре, валялся на полу матрас. В окно, словно рука нищего, тянулась длинная гибкая ветка. Из щелей в полу пророс мох, лишайники и белёсая хилая трава. Я на всякий случай проверил матрас ладонью: пружин в нём не обнаружилось. Кара расстелила на матрасе куртку, легла и уставилась в потолок.

– Не вздумай уснуть. Пора заняться делом.

– Глянь-ка.

Я проследил за её взглядом и увидел на потолке большую круглую паутину.

– Как думаешь, это знак?

– Думаю, это паутина.

– Ну тебя.

Я подошёл к окну: хотел отодвинуть ветку, чтобы выглянуть на улицу, но внимание привлекли мелкие салатовые листочки и только-только раскрывшиеся цветы. Их вид удивил меня, как нечто инопланетное. За целую вечность зимы я всегда забывал, что бывает и так. Что растения живые, что можно не ходить, вечно сжавшись и подняв плечи, а разнообразие птиц не ограничивается голубями, воробьями и воронами.

– Ты тоже глянь. Цветёт.

– Не, ну это точно знак, – улыбнулась Кара и заставила себя встать с кровати.

Она отломила длинную ровную веточку, вытянула шнурок из кроссовки, согнула ветку в кольцо и завязала. Остатком шнурка обмотала её, стараясь не повредить листья и цветы, а потом присела за вторым шнурком. Но потом вдруг замерла и медленно подняла на меня глаза.

– Опять я спешу. Перед тем как отвести тебя в «Паучий подвал», ничего толком не объяснила. Хотя знала, что это место изменит тебя. Если что, сейчас последний момент, когда можно отказаться. Ты уверен, что я – твой человек? Подумай прежде всего о себе. То, что мы собираемся сделать…

Я мягко остановил её:

– Я подумал ещё на лекции полтора года назад. Ещё раз подумал по пути на первый концерт в «ПП». И ещё раз, когда ты впервые