Магия живет три года - Алина Игоревна Потехина

Открыть рот и ответить я не смогла, поэтому лишь кивнула. По подбородку потекло что-то горячее, и я поняла, что прокусила губу. Судорожно вдохнула и прикрыла глаза, пытаясь не смотреть на тело. Что угодно, лишь бы не смотреть на растерзанное тело!..

– Вы обещали, что не оскверните убийствами этот дом, – глухо проговорил Стас, продолжая придерживать меня за плечи.

– Простите, Станислав, – не выражая ни капли раскаяния, ответил мужчина, сидевший ближе всех к телу. Его черные кудри блестели в свете свечей, а глаза выглядели темными.

– Мне не нравится, что вы нарушаете правила этого дома, – продолжил Стас ледяным голосом.

Я затаила дыхание: происходило что-то интересное. Что-то, что сможет пролить свет на управление «Союзом магически правых».

– Приношу глубочайшие извинения. – Мужчина с ледяными глазами встал и сделал в сторону Стаса полупоклон. – Подобное больше не повторится. Разумеется, мы все приберем, – продолжил мужчина, который, очевидно, был главным.

– Я надеюсь на это, – ответил Стас. – Иначе нам придется пересмотреть условия нашего сотрудничества.

Никто не ответил. Мужчина кивнул и сел обратно за стол. Стас же отпустил мои плечи и потянул меня наружу.

– До свидания, – прошептала я и вышла вслед за ним.

«Какая у него роль в „Союзе?“» – судорожно размышляла я. Слабая надежда на то, что Стас окажется лишь мелкой сошкой в делах революционеров и мне удастся провернуть его освобождение, утонула в луже крови того парня. В свете свечей. В разговоре с приближенными к руководству «Союза». Я догадывалась, что они не на самом верху, хоть и близки к нему. Ведь те, кто управлял революцией, вряд ли показались бы мне так скоро. Девчонке, которая совсем недавно присоединилась к ним.

Скрип штукатурки казался мне резким, противным, будто это хрустело не осыпавшееся от времени и разрушений покрытие, а мелкие косточки. Мне приходилось смотреть под ноги, чтобы убедиться, что ничего не изменилось и мы идем по полуразрушенному дому. Стас обернулся и поманил меня куда-то вглубь темного коридора. Я остановилась в нерешительности. Разговор перевернул с ног на голову мое представление о Стасе. Перевернуть-то перевернул, но ничего не прояснил. Я сжала кулаки и шагнула вслед за ним во тьму коридора.

Он провел меня мимо обломков статуи, свернул и открыл скрипучую дверь в конце коридора. Мы вошли в детскую. Я поняла это сразу, как только перешагнула порог. Изодранные игрушки валялись на полу, на старом комоде выстроились в ряд солдатики. Почти все они были сломаны, краска облупилась, и выглядели они словно парад мертвых.

– Что это? – спросила я и сжала губы, услышав, как сильно дрожал голос.

Стас обошел комнату по кругу и остановился у шеренги солдатиков.

– В этой комнате провел первые годы своей жизни мой отец, – ответил он.

Я обхватила себя руками, обвела взглядом разрушенную мебель и игрушки, которые даже не украли – их просто сломали, разорвали, разбили.

– Люди были злы, – без эмоций продолжил Стас. – И у них был повод злиться, – прошептал он, глядя мне прямо в глаза.

– Был, – подтвердила я.

Стас тронул солдатиков, слегка улыбнулся и сказал:

– Пойдем отсюда, это место мертво. Просто захотел показать тебе.

Я кивнула, глядя в его светло-серые глаза.

– Значит, ты внук графа Кудрявцева?

– Да.

– Того, который хотел сделать обычных людей рабами?

– Историю знаешь на пятерку, – безрадостно ухмыльнулся Стас.

– Так его? – шагнула я к напарнику.

– Нет.

– А чей же?

– Алексей Кудрявцев был моим дядей, – в серых глазах мелькнуло презрение. – Между мальчиками была большая разница в возрасте. Почти восемнадцать лет.

– И когда началась «Смена»… – я не закончила.

– Все рухнуло, – кивнул Стас. – Алексея и его отца, моего деда, казнили. Жену трогать не стали, дали уйти вместе с младшим ребенком.

– Твоя фамилия не Кудрявцев, – констатировала я.

– Князев, – кивнул Стас.

– Твоя мама не сильно заморачивалась с маскировкой.

– Это было не важно. Пошли. – Он взял меня за руку, и я удивилась тому, какой холодной стала его ладонь. – Это место вытягивает из меня силы.

– Веришь в эту чепуху?

– Нет. Но мне тяжело здесь долго находиться.

– Здесь живет память твоей семьи, – заметила я. – Горькая, но все же память.

– Да. Память о прошлом помогает не делать ошибок в будущем, – сказал Стас.

Мы вышли на улицу. Дождь закончился, и в осенних сумерках город казался спящим. Фонари уже загорелись, а между деревьями сгустились тени. Мы вылезли через дыру в заборе и вышли на тротуар. Сразу стало легче дышать, словно старый дом и вправду тянул силы. Я обдумывала последние слова Стаса и чувствовала, как в глазах собираются слезы.

Мы шли между фонарей, крепко держась за руки. Капюшоны практически полностью скрывали наши лица, и мы шли, шли, будто пытались в шагах по лужам утопить горечь. Утопить тоску, что просто стояла между нами, но и связывала нас, не давала ни разойтись, ни довериться друг другу до конца.

Прокушенная губа саднила, я сжимала ее зубами, отвлекая себя от мрачных мыслей, и еще крепче сжимала пальцы в ладони Стаса. Я пыталась понять, о чем думал мой спутник. Какая боль таилась в его сердце и насколько высоко он стоял в руководстве «Союза». «Внук графа Кудрявцева», – думала я, отворачивалась в сторону, и перед глазами появлялся погибший парень. «Ты даже не удивился. Они сидели рядом с истерзанным телом и не испытывали никаких чувств», – крутились болезненные мысли. «Я добьюсь того, чтобы всех их казнили», – твердо решила я, глядя на череду фонарей, отражающихся в мокром асфальте…

21. Дарья

Тайна, которую рассказал Марик, не давала мне покоя. Я стала просматривать газеты, пытаясь найти новость о пропаже ребенка. «Если убийца Галины Фёдоровны и источника ищет информацию о нашем источнике, чтобы подчинить и его, то он знает о ритуале, и ему понадобится ребенок», – размышляла я.

Газета шуршала страницами, пестрела сводками новостей. Я дошла до конца и нахмурилась, разглядывая гороскоп на неделю. «На этой неделе вас ждут незабываемые приключения, – гласил текст. – Благодаря своему везению вы сможете противостоять всем своим недоброжелателям… Но не полагайтесь на него слишком сильно, ведь если вы хотите остаться на вершине, то придется приложить немало усилий», – писал некий астролог. «Но вы со всем справитесь», – благодушно заключил автор гороскопа.

Я перевернула газету первой полосой наверх, несколько минут разглядывала жутковатую фотографию разгрома в здании Комитета и думала: «Интересно, кто придумывает эти гороскопы? Для этого есть специально обученный человек, или в редакции каждую неделю кидают жребий? А может, это и вовсе наказание для тех, кто проштрафился?»

Вялые мысли отвлекали от