Ключи петроградские. Путь в академию - Мелалика Невинная

окружение и прочие красивые и звучные, но такие пустые слова. Но ворон внезапно ответил:

– Есть такая секта, то есть ложа, называется «Три ключа». В ней состоят довольно влиятельные люди. Говорят, Кутузов в ней тоже был. Так вот, они считают, что если из рядовых ключей можно выковать ключ обычного архитектора – да, это нормальная практика, когда город дает архитектору ключи, из них потом можно создать один ключ, а не пользоваться заготовками, – то из трех ключей завета можно выковать ключ Великого Архитектора. Более того, они верят, что Великого Архитектора можно взрастить своими силами и привлечь его на свою сторону, чтобы он проводил не волю города, но волю ложи, которая якобы лучше знает волю города. В общем, кто собрал три ключа, тот и Великий Архитектор. За таким человеком приходит делегация из ложи и начинает предлагать разное.

– Но не они же подбрасывают ключи завета? – удивилась я.

– Не они, – согласился ворон.

– Как вообще это тогда работает?! – Я всплеснула руками. – Если ключи дает город?

– На самом деле никто доподлинно не знает, что такое три ключа завета. – Ворон разве что не пожал плечами. – Они есть, города дают их архитекторам. Ложа «Три ключа» решила, что это именно указание на будущего Великого Архитектора. Что из трех ключей можно выковать ключ всех ключей. Грубо говоря: если ключ всех ключей приходит, он приходит внезапно, а вот три ключа приходят постепенно, значит, есть время обработать человека в нужную ложе сторону.

– Погоди, ты сказал, что из ложи являются, когда есть все три ключа, где же время на обработку?

– Во-первых, получая ключ завета, человек начинает соображать, что за ним придут, а еще чаще сам ищет ложу, а там за него уже берутся всеми руками. Людям лестно, что они могут стать Великими Архитекторами. Во-вторых, три ключа еще нужно перековать, а до этого момента можно обрабатывать владельца как угодно.

– И много было прецедентов?

– Нет, – ответил ворон. – Но они были.

– Ты говорил, из ложи приходили к ректору… Значит, ректор собрал три ключа?

Ворон вздохнул и согласно кивнул.

– Было дело.

Я смерила ворона взглядом, и в моей голове что-то звучно защелкало.

– Ты еще говорил, что знаешь человека, который сломал ключ всех ключей… Это был ректор?! Ложа пришла к нему, выковала ему ключ, а он его сломал? Так?!

– Не совсем так, – проворчал ворон. – Город дал ему три ключа, и к нему пришли из ложи. Город дал ему ключ всех ключей, но он сломал ключ всех ключей.

– Почему?

Признаться, я еще могла представить, что в ложе сидят сплошь злые рептилоиды, которые хотят использовать Великого Архитектора в своих грязных целях, но, когда город хочет, чтобы ты стал великим, как можно отказаться? Впрочем, отказался же мой предок. Хотя у него имелись на то политические причины. Какая же причина была у ректора?!

– Что ж, – сказал ворон. – Я попробую тебе объяснить. Академия. Он выбрал академию.

– А что, нельзя быть Великим Архитектором и ректором одновременно? – удивилась я.

– Можно, почему нет, но дело не в этом. На самом деле академия переживает сложные времена. Ее хотели упразднить: мол, достаточно и Москвы. Ее хотят поставить на коммерческие рельсы. Здесь много локальных проблем, которые студенты не видят, да и не все сотрудники видят, но это есть. Однажды академия стала всей жизнью ректора, как он может ее бросить? Никак. То, что предложила ложа, было похоже на сделку с совестью. А чего хотел город… Дело не в городе, а в том, чего хотели бы от ректора, так сказать, в контексте города. В общем, он вспомнил твоего гордого предка и сломал ключ. Таковы были обстоятельства. Возможно, позже ты узнаешь все в деталях, но сейчас тебе достаточно широких мазков. На ректора началась охота, хотя при этом вроде у всех были чистые руки и светлые лица. Но мы увидели Семенова, призвавшего гончих. А если верить Никитичу, а не верить ему лично у меня резона нет, те, кто хочет коммерциализации академии, в сговоре с людьми из ложи. Я не представляю, за какие ниточки дергать, мне нужно больше информации. Я пытаюсь ее получить, но у меня мало что выходит. Руки по-прежнему чистые, лица по-прежнему светлые. Ну вот разве что Семенов оскалился.

– А как мы докажем, что это именно он вызвал гончих? Амулеты теперь у нас.

– Это несложно на самом деле, особенно если знать мастера. Сразу заказчика он может не сдать, но хранители закона и порядка свою работу разумеют, если они, конечно, не подкуплены. Сложно найти ниточку, которая поможет раскрутить весь клубок. Сложно ректору вернуться и удержаться, потому что покушения, скорее всего, продолжатся. – Он помолчал и добавил: – Поэтому у меня и пусто внутри. Если бы я был похож на твоих родителей, то отнял бы у тебя все волшебные игрушки и послал бы тебя подальше, подавив магией любое твое желание этой магией заниматься. Если бы я был циничнее, использовал бы тебя как приманку для ложи и прочих. Но я таков, каков есть, и я не знаю, как быть, кроме как довериться судьбе. Я могу только предупреждать и учить тебя, а решение принимать только тебе.

– Тогда дай мне какой-нибудь совет, – попросила я.

– Выбери цель, которую преследуешь, или идею, которую ты исповедуешь, и тогда тебе будет проще принимать решения, – ответил ворон. – Твой предок выбрал свой народ и его национальную идею. Ректор выбрал академию и ее развитие. Что выбираешь ты?

Я промолчала. Ответа у меня не было. Мой предок и ректор были зрелыми мужчинами, которые осознанно выбирали магию архитектуры и знали, в чем ее соль и смысл. Они знали, куда в ней идут и за что боятся. Я же пока не представляла, какие подводные камни меня ждут и какие плюшки лежат на этом пути.

– Я не тороплю тебя с ответом, – тихо сказал ворон. – Я вообще не прошу у тебя ответ. На этот вопрос ты должна ответить себе сама. Тогда ответишь и на любые другие вопросы. Магия искусства для тебя – это свобода. Магия искусства для тебя – это возможность реализации потенциалов. Ты можешь исходить из этого.

– Я исхожу из того, что обещала помочь тебе и ректору, – ответила я. – А еще мне надо поступить и понять, что там такое, в той архитектуре. Так что пока стоим на этом, а дальше будет видно.

– Учти, ложа может дать тебе возможность реализации и поступления, – заметил ворон.

– Ты меня искушаешь, что ли?

– Нет, сообщаю, что у них такое есть. Если ты выберешь пойти в ложу, они могут решить твои проблемы одним махом. Я говорил, там очень влиятельные люди. И если ты сделаешь этот выбор, я не обижусь. Ты будешь в своем праве.

– Я подумаю, – фыркнула я. – Все, помечтали, и хватит. Спать пора. Причем часа два-три уже как пора. Мы, кажется, вместе спим? Вот и ложись давай.

Спать у меня получилось минуты три, не больше. Я распахнула глаза и резко села на кровати.

– Пти-иц, – протянула я.

– Что? Что? – всполошился ворон.

– Мы же, наверное, там наследили, ну, на кафедре? Даже если нами не интересуются стражи, Семенов же потом начнет искать свой амулет, а там наши следы…

– А, это, – небрежно бросил пернатый. – Там на той кафедре столько следов, что найти нас не представится возможным. Ты же видела: это склад артефактов. Они фонят, как говорит Никитич, один другого ярче. И берут их все кому не лень. Там столько тех отпечатков, что, когда Семенов хватится амулета, еще пара десятков культурных слоев нарастет.

– Спасибо, успокоил, – буркнула я и легла, уставившись в потолок.

– Я тебе больше скажу, – тем временем продолжил ворон, – мы с тобой создали первый в истории академии прецедент. Не было еще такого, чтобы студент проникал на кафедру и уж тем более в кабинет ректора так, как ты. Ну или я о таком не знаю, а раз не знаю, значит, не было. Так что никому и в голову не придет,