Личный демон для Мин Джихо - Эмма Рид Джонсон

озорством прикусила нижнюю губу и, напоследок подмигнув мне, ушла в свою спальню.

После ее ухода в гостиной стало совсем тихо. Ёнхён подорвался унести весь мусор, и я, ничего не говоря, вызвался ему помочь. Оттянул низ своей футболки и, придерживая ее край, складывал в этот «гамак» пустые бутылки. Поместилось много. Оставалось за малым – сильно не шуметь.

– Донесешь? – Ёнхён, однако, не сильно доверял моим идеям. – Может, помочь?

– Кыш!

– Как скажешь…

Время опять ускорилось. Пара заходов, вот и все. Конец.

Я сидел на полу, упираясь спиной в кровать. От сквозняка пальцам на ногах было холодно, но я это всячески игнорировал. В руках – телефон. С какого-то левого аккаунта открыл свой профиль в одной из социальных сетей и смотрел свои же фотографии.

Свой аккаунт я использовал в качестве личного фотоархива. Или фотоальбома – назвать можно как угодно, но сути это не меняет. У меня практически не было подписчиков, а на некоторых фотографиях так и вовсе отсутствовали реакции. Но мне это ни капельки не мешало, потому что я просто любил заходить время от времени и просматривать их.

Фотографии для меня – это как напоминание о том, что я живу. Живу не самую скучную жизнь; что что-то в ней – жизни – вообще происходит.

Вот один из вечеров с настолками. Серия фотокарточек, которая начиналась с нашего общего селфи. У меня в руках дудка, я надул губы и прищурился. Рядом Саён показывает сердечко у лица. С другой стороны – Юнги, который вместе с Наён показывает два пальца. Даже Гымсок слегка улыбался, хотя терпел он нас явно из-за милашки Саён…

Дальше просто какие-то отрывки. Вот фотография с бутылкой на фоне игры. Вот мы с Юнги сидим на диване в смешных шапках-лягушках. Вот повторяли какой-то популярный мем. Вот мои кривляния.

Кривляться я особенно любил. Следующая фотография как раз была серией, где были мы с Хаюн. То я ее сфотографирую в смешном ракурсе на камере 0,5, то просто снимаю себя так близко, что в кадр едва помещается лицо и видны все вторые подбородки.

Вот мы ходили в парк развлечений. В тот день я выиграл плюшевую утку с утенком – отдал ее Гисоку, хоть тот и не сильно любил плюшевые игрушки.

А тут были в океанариуме. Ходить через трубу оказалось очень классно. Хаюн все заставляла меня сделать какой-нибудь красивый кадр, чтобы была она, вода с рыбами, и никаких людей. Я в тот день так корячился, чуть ли не на полу лежал, пока пытался сделать хоть один нормальный снимок – людей пришла тьма, хоть то и был будний день. Но, к слову, все всё равно старались нам не мешать. Было неловко создавать пробку, но Хаюн свое получила. Я же довольствовался скриншотом из видео, потому что торчать там еще лишние двадцать минут мне совершенно не хотелось.

От разглядывания ленты меня отвлек Ёнхён. Он тихонько приоткрыл дверь, заглядывая ко мне.

– Спишь?

– Не-а. – Я уныло покачал головой.

– Я зайду? – По голосу казалось, что он трезвее меня.

– Валяй. – Я похлопал по полу рядом с собой.

– Что делаешь? – Он с интересом заглянул ко мне в телефон.

– Дрочу, блин, – шутливо съязвил я. – Да просто… пересматриваю свои фотографии. Освежаю память, так сказать.

Он не ответил, но сделал вид, что понял мою заинтересованность этим занятием. Правда, теперь он смотрел не в экран, а на меня. Мне стало немного не по себе. Опять я оставался в невыгодном положении из-за какой-то дурацкой уязвимости.

Мозг мой решил, что лучшая защита – это нападение, а потому я безостановочно затараторил:

– В общем, меня очень гнетет тот факт, что уже завтра все будет не так, как я привык. Типа да, конечно, очень необычный опыт в жизни – влезть в качестве шпиона на какую-то охраняемую территорию, чтобы спасти людей от участи быть сожранными всякими монстрами, но я по своей сути эгоист, и, разумеется, мне очень страшно прощаться с самим собой, со своим прошлым и настоящим, даже если со стороны кажется, что мое существование бессмысленное. Может, для кого-то это и так, но я все равно люблю себя, своих друзей, да даже свою паршивую работу, потому что на ней весело и я могу красть еду и объедаться на выходных тортиками и булками, а потом ходить курить вместе с начальницей и сплетничать обо всем на свете.

– Я и не говорил, что грустить из-за этого – плохо. – Он обхватил колени руками и положил на них голову. – Это естественно, Джихо. Мало кто хочет действительно умереть.

– Просто… – Я продолжил листать фотографии, всматриваться в эти самые картинки и вспоминать те дни, что остались далеко позади. То беззаботное время уже не вернуть, но я с теплотой хранил эти чувства и воспоминания, что у меня остались. – Не знаю, в общем. Мне сложно принять все то, что на меня свалил Сом И. Я его за это ненавижу, знай.

Он начал рыскать глазами в поисках моего рогатого приятеля, но я отрицательно качнул головой. Сом И действительно не было с нами в комнате, он ушел куда-то от меня подальше, и я был ему за это благодарен. Не хватало только, чтобы он увидел, как я пытался спрятать слезы, что одиноко стекали по щекам, оставляя неприятные влажные дорожки. Плакать перед богом подземного мира – последнее, что я хотел бы сделать в жизни.

– Я тоже ненавижу богов. – От Ёнхёна веяло не меньшей тоской, чем от меня. – Знаешь, правители стран рано или поздно сменяются. Законы становятся лояльнее, жизнь – проще, но не в нашем мире. У нас своего рода тирания от Менбусина и его «коллег». Мне есть за что его ненавидеть и бояться вместе с тобой.

– Почему?

– Кто знает, насколько сильно их разгневал Рю Усок. – Он пожал плечами. – Возможно, они устроят «охоту на ведьм», изловят всех квисин, а потом отправят в хагэ… Для таких, как я, кто не делал ничего плохого людям – если опустить какие-то мелкие проступки, конечно же, – и кто никогда там не был, это подобно маленькой смерти. Может, мое сердце и не остановится, а тело не обратится прахом, но моей привычной жизни придет конец. Осознавать это сложно, как и понимать, что ты не сможешь это изменить. Их гнев… Они стравят нас. Им все равно, понимаешь?

До нынешнего момента я и не задумывался об этом. Если я умру, то хотя бы перестану думать, мыслить. Существовать. После смерти мне будет все