Грани пустоты - Алекс Рауз

не значит, если вокруг так много таких же. Индивидуальность стирается, уникальных не существует, всему есть замена.

Настоящее здесь – только солнце, которого, быть может, и вовсе нет.

Утренняя мантра ненависти была окончена, полчаса истекли.

Облачившись в черную форму, Кая покинула свой блок и заняла очередь к лифту. Здесь ей предстояло провести еще десять неприятных минут, толкаясь с такими же пустыми одиночками – для семейных был соседний дом. А за ним снова дом для холостых.

Поэтому она никогда не открывала окон. Наблюдать чужую иллюзорную идиллию было выше ее сил.

Можно знакомиться в очередях, так делали многие в ее доме. Жилые блоки в семейных домах еще больше. Главное – случайно не породниться с теми, кто жил этажами ниже. Все неумолимо стремились наверх, будто пентхаусы резиновые.

Можно завести постоянного партнера, и тогда повышение одного двигало сразу двоих вверх по этажам. Но Кая и сама продвигалась замечательно. Одиночество отрезвляло, позволяло не залипнуть на очередной фальшивый гимн.

Со следующей группой она зашла в лифт. Огромная хромированная кабина с бешеной скоростью понесла их по городским туннелям. Можно запомнить, где работают ее соседи, чтобы вечером завязать непринужденную беседу… Вот только Отдел был одной из первых остановок. И все видели, где она выходит. Кто после этого захочет заговорить с безопасником?

Да и черный мундир говорил сам за себя. Создавал вокруг Каи небольшой круг отчуждения. В вечной давке это не столь бросалось в глаза, но она всегда чувствовала. Одиночество – ее невольное кредо.

Еще пять минут, и стеклянные двери Отдела разверзлись перед ней. Впереди – очередь за кофе и очередь к рабочим местам. Кто-то из толпы приветливо махнул рукой, но лица она не разглядела.

Отдел безопасников находился под землей, в самом сердце городских туннелей, – чтобы реакция стражей закона была всегда молниеносной. Несколько сотен роботов на первом этаже кропотливо отсматривали каждую камеру, каждый метр огромного города. По-настоящему грань рисковали перейти немногие – обычно хватало устного предупреждения по говорителям, прикрепленным к камерам. Тем же говорителям, которые сыпали гимнами.

– Спорим, сегодня я растоплю этот лед на твоем лице? – Кто-то хлопнул Каю по плечу, как только она нашла удобное положение в своем жестком кресле. Она недовольно обернулась. Нолан источал чрезмерную самоуверенность всем своим глупым видом.

Он жил на восьмидесятом этаже и явно подкатывал. На самом деле он только пытался казаться приветливым дурачком и непробиваемым мачо. Нолан был карьеристом до мозга костей. Они вместе учились, и Кая прекрасно знала, кому он сыплет свои улыбки и как быстро заменяет цель на более выгодную. Поэтому она не обманывалась этой игрой.

– Очередной умелец, отключивший камеры? – безразлично вздохнула она.

Когда-то такие дела будоражили. В городе, где невозможно уйти от слежки, по-настоящему интересные кадры попадались слишком редко.

– Ну вроде того, – не стушевался напарник. – Только мы успели его отснять!

Кая зевнула. Потрясающий случай, экстраординарный! Теперь можно вломиться к нему домой, помахать оружием и повязать – как интересно!

Вместо сарказма она промолчала.

– Кая, – Нолан перешел на заговорщицкий шепот, – его нет ни в одной базе.

Ладно, это необычно. Она подняла бровь.

– Он не проживает в городе, о нем никаких данных, – продолжал нагнетать Нолан. – Неуловимый невидимка!

– И что же натворил этот невидимка?

Вот тут улыбка напарника слегка потухла. Ориентировки на поимку «невидимки» не было в утренней сводке.

– Ничего… Но ты только подумай, какая власть, какой размах! Он не просто играючи обошел защитную систему камер, он показал свою безнаказанность всему Отделу!

– И ты предлагаешь бегать по городу в его поисках? Без ориентировки камеры не начнут его искать.

«Если бы ты знал, что делать, Нолан, ты не пришел бы ко мне, – подумала Кая. – Единолично ввязаться в такое дело всегда выгодней. Но ты в тупике».

– Камеры и так его не найдут, уж в этом я не сомневаюсь.

– Конечно, ведь он ничего не сделал. Потраченное впустую время…

– Ты не понимаешь, Кая! Не оцениваешь масштаб! Он точно что-то сделает. Если он такой неуловимый, ему не нужно отключать камеры. Он специально обратил на себя внимание.

Хорошо, Нолан попал в точку. Ледяная маска слетела с лица Каи.

Внизу было всегда сумрачно. Верхний свет не доходил до первых этажей, но вечная ночь пестрела неоновыми вывесками и резала глаза.

Кая не любила ходить по этим узким улицам. Они тоже кишели людьми. Гораздо проще перемещаться по городу в туннелях. Они шли от второго до сто пятидесятого этажа, занимая почти все пространство над головой. Но нет, всегда находились праздные зеваки, шатающиеся по этим улочкам между домами, с горящими глазами вглядывающиеся в вывески. Или они просто дышали «свежим воздухом»? Да уж, свежий, бесспорно.

Но последняя потухшая камера была именно на улице. Над баннером ларька с лапшой, заливавшим красным светом весь квартал.

– Поедим? – с излишним энтузиазмом предложил Нолан.

Они стояли у ларька уже минут десять, но ничего подозрительного вокруг не наблюдалось. Ни единого человека, застрявшего здесь дольше пары минут. Только скучающий узкоглазый торговец, но он прирос к своей стойке и не двигался. Кая все равно пробила его по базе. Торговец, который не шарахался при виде безопасников, вызывал подозрения.

И этот дурацкий свитер со снежинками на синем фоне. Разве сейчас носят свитера? Она не разбиралась в моде да и не интересовалась ею никогда… Но свитер! Само название она знала только по картинкам в хронике.

– Кая? – Напарник дернул ее за руку.

А почему бы не поесть. Протеин и синтетические овощи, которыми кормили в Отделе, уже порядком приелись. А времени на что-то большее вечно не хватало.

Она кивнула и присела за крохотный столик, ютившийся у ларька. Жесткие подлокотники высокого стула сразу впились в бедра, заставляя ерзать и морщиться. Выбор блюда она оставила на Нолана.

Напарник поправил форму и не забыл сверкнуть жетоном перед глазами равнодушного торговца – тот лишь вяло кивнул в ответ. И, не поднимаясь, выставил на стойку две дымящиеся тарелки.

Нолан даже сдулся немного. Произвести должный эффект не получалось никаким способом. Поэтому он молча забрал тарелки и плюхнул их на столик перед Каей.

Глаза, а за ними и рот мазануло резкой болью. Зеленоватая лапша была не только непередаваемо вкусной, но и отвратительно острой. И это сочетание вкуса и боли прошибало до самой макушки. Противоречие в отлаженном осточертевшем городе казалось чем-то чуждым. И безусловно, приятным.

Кая с удовольствием навернула всю тарелку. И с не меньшим блаженством наблюдала, как морщится миролюбивая маска на лице напарника. Но он не