Магия живет три года - Алина Игоревна Потехина

– Для-с-с ритуааала-с-с-с нушшен ребенок, – просвистел Марик, вынырнув из магии.

– Для какого ритуала? – Я протянула к дракончику руку и погладила чешуйчатую мордочку.

– С-слошшный-с-с-с. Не-с-с любооой-с-с ребенок-с-с подойдет-с-с-с. – Марик вылез на берег и лег, положив голову мне на колени. – Магиичесски-с-с одааренныый-с-с-с. Ушше-с-с прояявиившиий себя-с-с-с.

– Для ритуала, который убивает источник? – спросила я дрогнувшим голосом.

– И дает-с-с-с досступ-с-с к магии-с-с-с, – ответил Марик. – Ты-с-с ссохранииишь-с-с-с тайну-с-с-с.

– Обещаю.

Магия вытекала из расщелины, и только теперь я поняла, что это та самая скала, что была изображена в книге.

– А вход через ту дыру, что была на самом верху скалы?

– Да-с-с-с. Так-с-с удобно-с-с.

– И никто не спросил, зачем строить дом вокруг скалы? – удивилась я.

– Решили-с-с-с, что-с-с причуда. – Дракон поднял голову и улыбнулся. – Решили-с-с, что слеегка не-с-с в себе-с-с-с.

– Наверное, оттуда и начали прорастать слухи о безумии Филиппа Миляева.

Дракон кивнул и снова положил голову мне на колени. У нас оставалось еще немного спокойствия. Совсем чуть-чуть…

18. Мия

«Все-таки трех часов сна недостаточно», – думала я, слушая противную трель будильника. За окном светило осеннее солнце, но под одеялом было так тепло и уютно, что я никак не могла заставить себя подняться. «Может, ну это все? – скользнула крамольная мысль. – Проспать, потом сказать, что приболела?»

Спустя несколько минут борьбы с собой и своей совестью я встала. Голова гудела так, будто я всю ночь провела в ночном клубе. Выглянула в окно, но тут же отвернулась – веселье увядающей природы резко контрастировало с моим настроением. Хотелось кого-нибудь ударить. Например, Стаса. За взгляд его колючий, за улыбку, за то, как помогал дойти и придерживал двери. За то, как разглядывал меня с едва заметной улыбкой, когда думал, что я не вижу. Тренькнул телефон. Я увидела сообщение от Стаса и убрала его не читая. Настроение испортилось окончательно.

Выпив большую кружку крепкого до омерзения кофе, надела теплый свитер и пошла на работу. По пути морально готовилась к тому, что увижу, а еще к тому, что об этом скажут сотрудники. Я даже самой себе боялась признаться в том, что меня тревожила их реакция, что они обвинят меня, что узнают, догадаются и разочаруются во мне. Может быть, потом они узнают правду, но былые отношения уже не вернутся – уж это я знала точно.

Не по-осеннему теплый ветерок играл с волосами. Я расстегнула ворот куртки и позволила ему проникнуть внутрь. Выдуть из глубины сердца тяжесть мыслей и сложных решений.

Рядом со зданием Комитета собралась небольшая толпа. Я остановилась в отдалении, разглядывая ее, но потом решила все-таки подойти. Ведь если бы я не знала о пожаре, то мне было бы очень интересно узнать, что произошло. «Если бы я не знала, то что бы ощутила?» – спрашивала я у себя. «Досаду и злость», – тут же ответила сама себе.

Вдруг пришло осознание, от которого все мое нутро похолодело: «Вещдоки по делу Мирного сгорели! Именно тогда, когда я решила снова их осмотреть. Совпадение?» – Я закусила губу практически до крови. «Нет, это паранойя. Просто так совпало…» – попыталась успокоить я мысли.

Толпа неохотно расступилась, пропуская меня. В первый ряд пришлось пробиваться. Я вперилась глазами в руины обгоревшего здания и почувствовала, как сжалась челюсть.

– Говорят, охранник погиб, – сказал кто-то сзади.

Я невольно вздрогнула. «Кто-то погиб. Пока мы со Стасом прятались в подвале, кто-то сгорел заживо. А мы могли его спасти?» – Я обхватила себя руками, унимая дрожь. «Нет, моя цель важнее», – сказала я самой себе и прикрыла глаза. «Важнее, чем чья-то жизнь?» – скользнула предательская мысль. Я развернулась и, не глядя по сторонам, поспешила в Комитет.

В кабинете сидел один Гришка и меланхолично перекладывал папки из одной стопки в другую. Я с размаха плюхнулась на свой стул, из-за чего он протяжно скрипнул. Григорий поднял на меня невеселый взгляд и тихо спросил:

– Тебе не кажется, что это война?

Я несколько минут вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, о чем он думает, и ответила:

– Это война и есть. Только, боюсь, нам победить в ней будет сложно.

– Нам – это кому? – спросил он.

– И ты туда же? – ответила я и прямо посмотрела на напарника.

– Ты что-то скрываешь, Мия. Прости. – Гришка отвел взгляд. Гришка, который всегда защищал, не раздумывая. Который всегда помогал, не прося ничего взамен.

– Я видел тебя с каким-то парнем. Высокий, в капюшоне. Он крутился здесь, возле здания. И возле твоей квартиры я его видел.

– Гриш, это совсем не то, о чем ты подумал, – ответила я и нахмурилась, почувствовав дрожь в голосе.

– Кто он?

– Мой друг, – сказала я со вздохом. – Могут же у меня быть друзья?

– Но почему этот друг прячет лицо? И почему, – Гришка подъехал ко мне вместе со стулом, – он появился именно тогда, когда началась эта катавасия с революционерами?

– До этого была катавасия с запретом на магию, – пожала я плечами. – Гриш, я на стороне Комитета. На стороне закона и действующего порядка.

– Я не сомневаюсь в тебе, – грустно улыбнулся напарник. – Я переживаю за тебя. Мне кажется, что тебя втягивают во что-то нехорошее.

«Уже втянули, друг мой. Уже втянули…» – подумала я, но вслух, конечно, ничего не сказала. Только улыбнулась старому другу, пытаясь скрыть свои страх и тоску.

– Как твое свидание? – спросила я спустя пару минут.

– Нормально, – не поддался на провокацию Григорий.

– Нормально-хорошо или нормально-плохо? – ехидно улыбнулась я, заметив румянец на щеках друга.

– Лучше, чем я предполагал, – ответил Гришка, отодвинувшись от меня подальше.

– Насколько лучше? – продолжила я атаку.

– На… Слушай, я понял! – поднял руки Гришка. – Больше не буду лезть в твою личную жизнь.

Я рассмеялась, запрокинув голову. Тоска, стискивающая сердце, разжала костлявые пальцы.

– Ну нет, дорогуша, так просто ты от меня не отделаешься, – теперь уже я подкатилась к нему вместе со стулом. – Ну, как прошло-то? Что за девушка?

– Девушка как девушка. – Гриша попытался сбежать, но не смог вылезти. – Обычная, хорошая девушка.

– Обычная? – вытаращила я глаза. – Ну, Гриш, она должна быть красивой, а не обычной. – Я преградила ему выход из-за стола.

– Я же не самоубийца, чтобы говорить о красоте одной девушки другой. – Гришка закрылся от меня руками.

– Самоубийцей ты будешь, если при ней брякнешь, что она обычная, – сказала я. – Внимай бесплатному совету, салага!

– Внимаю, да. Красивая, прекрасная и очень милая. Совсем не такая, как ты, – произнес Гришка, пряча голову.

– А вот последнее было явно лишним, дорогуша! – хлопнула я напарника по предплечью.

– Да шучу я,