Источник - Дмитрий Александрович Билик

Она действительно заметно вымахала, посветлела опереньем, напоминая теперь кусок айсберга, взгляд обрел какую-то степенность. А я помнил, как еще совсем недавно воспитывал ее, мелкую и глупую. Наверное, именно так и растут дети. Понятно, что отец из меня не очень, Куся так уж получилось, была больше предоставлена сама себе. Но можно сказать, что в конечном результате немало и моей заслуги.

— Хочешь туда, где тебя не будут сдерживать стены дома и можно вдоволь гулять?

Наверное, такого заинтересованного взгляда я не видел давно. Грифониха что-то негромко прощебетала, словно боясь, что сказанное мной не более чем шутка. Я нежно погладил ее по загривку, понимая, что довольно скоро (конечно, если все получится) наши пути разойдутся. И это навевало небольшую грусть. Но вместе с тем мне было понятно, что это вроде неизбежности. Ребенок вырос и готов покинуть отчий дом.

Но торопиться и бросаться с места в карьер я не стал. Ближайшие два дня я провел дома, восстанавливая хист. Сначала, конечно, с помощью ключа мотанулся в Железнодорожный тупик, где находился спортивный магазин, и взял все необходимое для осуществления плана домового. А уже потом просто отлеживался. В ближайшие несколько дней сил предполагалось потратить с избытком, поэтому не хотелось бы сесть в лужу. Вот ведь как, растешь, Матвей Батькович. Так, глядишь, и начнешь прежде думать, нежели говорить.

Единственное, что меня смущало, — та самая обратка от Источника, которая будто бы и не думала проходить. Нет, понятно, что с моей нынешней популярностью я едва ли в ближайшее время стану много общаться с людьми. Но постоянно говорить правду, когда требовалось чуть сгладить углы, оказалось непросто.

К примеру, в один из дней Юния задала очень странный вопрос: «Матвей, я красивая женщина?». На что дурья башка ляпнула первое, что пришло в голову: «Так ты же не женщина». И все, обида, бойкот, сердитые взгляды. А вот мог бы соврать, так сказал бы… Ну, не знаю, что именно. Но точно придумал бы нечто нейтральное.

Наверное, еще более усугубило эту напряженную ситуацию, что я не взял Юнию с собой к Егерю. А что поделаешь, место в Трубке всего лишь одно — а собирать проход под размер Куси я не хотел. К тому же, дополнительное существо — лишний расход хиста. Я же теперь был разумным (насколько это вообще вязалось со мной) и рассудительным рубежником. Вот когда отправимся в Скуггу — так обязательно лихо возьму. Хотя, справедливости ради, я тогда всех с собой прихвачу.

А к исходу второго дня случилось еще нечто неприятное, словно мало мне было всяких бед. Саня прибежал ко мне (что делал довольно редко) и бесцеремонно поволок в одну из комнат второго этажа. Та сейчас пустовала, потому что была маленькой и угловой, но вместе с тем именно отсюда просматривалась большая часть улицы. В последнее время пустой. Однако сейчас там, метрах в восьмидесяти, виднелась фигура рубежника, хист которого я даже не стал щупать. И так понятно, кто это, по отсутствующему взгляду и покатой спине. Неживой.

— Давно он тут? — почему-то шепотом.

— Нет, — покачал головой Саня. — Но мне это не нравится. Сроду сюда никто не заходил.

— В дом не полезет?

— Если не дурак, не полезет. Я в своих владениях его размажу.

Пришлось дождаться, пока неживой вдоволь нагуляется и только тогда собираться в путешествие. Короче говоря, после всех приготовлений дрожащая от нетерпения грифониха влезла в Трубку, а я сложил реечку в форме квадрата и вытащил ключ. Надо сказать, что мне теперь процесс перехода не казался чем-то из ряда вон выходящим. Человек действительно привыкает ко всему. Шаг в мутные тягучие «воды» портала — и вот я уже нахожусь перед домиком Егеря.

Кусю я выпустил сразу, правда, тут же строго сказал не отходить далеко. Грифониха жадно втягивала запах незнакомого леса, и, казалось, была готова в любой момент ослушаться приказа. Единственное, что ее останавливало, — слишком больше количество неопознанного. Лес пах на все лады множеством чужих созданий, разумных и нет, награжденным хистом и лишенным промысла. Потому после непродолжительного изучения нового для себя куска мира, Куся послушно подошла ко мне.

В прошлый раз я был здесь вечером и вроде как разглядел все рубежным зрением, однако теперь хижина предстала в другом свете. Солнце пробивалось сквозь желтую листву, нежно обнимая поросшую мхом крышу. Ожерелья из «куриных богов» висели над входом и медитативно позвякивали на ветру, словно мы находились близ какого-то буддийского храма. А запотевшие окна и слабый сизый дымок из трубы свидетельствовали о том, что там натоплено. Пахло терпкими травами, старым деревом и чем-то неуловимым, но невероятно родным.

Хотелось поскорее оказаться внутри, взять в руки кружку чая и греть озябшие пальцы. Что, кстати, было немаловажно. Я постоял около минуты, пока грифониха изучала местность и почувствовал, как меня пробрало до костей. Осенний лес, когда уже прошло бабье лето и дожди полосуют землю, не располагает к долгим прогулкам.

Я торопливо постучал в дверь, от нетерпения чуть ли не пританцовывая. А может, причиной тому послужила невероятная свежесть, уже пробравшаяся за ворот одежды и расползающаяся по телу дальше. От внезапного звука заблеяла в пристройке коза, словно только того и ждала.

— Кто? — отозвались изнутри. Голос оказался странный. Вроде егерский, но в то же время чужой. Простуженный, что ли?

— Михаил, — я тут же осекся, вспомнив наставления Егеря. — Миша, это Матвей, Бедовый. Я к тебе по делу.

Хозяин ответил не сразу, словно я застал его в самое неподходящее время. Однако довольно скоро голос раздался вновь, уже обретая знакомые интонации:

— Ладно, входи.

Я на автомате поднял голову, мысленно прощупывая печати. Так уж повелось, что теперь первое, что я делал, прежде чем войти в здание, проверял, не случится ли со мной что-нибудь плохое. Если внутри жил рубежник, то он старался максимально себя обезопасить. Но печатей не было. Как в прошлый раз, так и сейчас. Наверное, все дело в том, что Егерь жил на отшибе и сюда вообще редко кто забирался. Вот он и не считал нужным тратить хист попусту.

Когда я потянул дверь, запах трав, дыма, домашней еды и прочего стал невыносимым. Голова закружилась, ноги подкосились и, казалось, я уже вообще забыл обо всем на свете. Зачем сюда пришел, что хотел. Егерь стоял чуть склонив голову и разглядывая меня, будто видел в первый раз. Единственное,