Откуда я иду, или Сны в Красном городе - Станислав Борисович Малозёмов

Ты извини, что я правило нарушил, не во сне объявился. Я на минуту отвлеку тебя. Помнишь, я говорил в последнем сне, что тебе в феврале предложат работу новую. Научную. С волнами звуковыми и полями магнитными работать. И просил тебя отказаться. Но я слышал ваш разговор с профессорами в Зарайске о Тургайской впадине. И передумал. Занимайся этим серьёзно. Ты много узнаешь о вселенской гармонии и сможешь разгадать разные тайны, чтобы помочь людям и нам установить гармонию на вашей несчастной Земле.

Ваш Тургай – это один из наших полигонов. Мы внесли в вашу зону тьму роботов и различных генераторов. Невидимых вам машин и видимых объектов, которые вы называете привидениями. Познакомься с ними, зови сюда тех профессоров, своих, местных, не профессоров тоже выбери пару- тройку и позови. Знакомьтесь с нашими учеными и роботами, которые трудятся на Тургайском плато. Я буду контролировать и помогать. Шестнадцатого февраля в час ночи тебе надо быть на северной окраине посёлка Кийма. Там наш штаб. И я вас всех перезнакомлю. Всё. Удач. Это был я, твой друг, голос Вселенского Высшего Разума.

Стало тихо. Казалось – ветер треплет остатки волос на бронзовой голове Вождя, мнёт с шумом его коротенькое пальто и без того мятую кепочку.

– Вы священник Илия? – Оказывается всё это время за Сухаревым шел высокий молодой интеллигентный парень лет тридцати пяти.

– С кем имею честь? – Повернулся и остановился Виктор.

Парень подал руку.

– Я Сергей Баландин, корреспондент областной газеты « Тургайская новь.«К вам в церковь по понятным Вам причинам прийти не могу. Домой – как-то неловко с моим вопросом. Вот пытался несколько раз на улице Вас найти и остановить. Наконец получилось.

– Уж не писать ли собрались о церкви? – Улыбнулся Сухарев.– Так грех это для корреспондента газеты, органа ЦК компартии Казахстана.

– Нет, не собираюсь. Мне ваша помощь нужна. Мне сказали, что Вы честный и порядочный человек. Я сам из Москвы. Сбежал сюда два года назад. Именно сбежал. Напакостил, струсил и спрятался от тех, кому нагадил. В глуши этой исчез для всех.

– Душой грех чувствуете свой? Ну, неправоту, по – вашему говоря.– Виктор держал Баландина за руку.

– Да. Да! – Сергей отвёл взгляд.– Мучаюсь. Но рассказать, душу облегчить и понять с чьего – то умного совета – что дальше делать, не могу, некому рассказать и совет получить не в обкоме же…

– Крещёный?

– Нет. Не сподобился. – Баландин выжидающе смотрел на священника.

Сухарев внимательно изучил глаза корреспондента. Взгляд был глубокий, ровный, открытый и честный. – Вот что, Сергей. В церковь Вам прийти всё же придется. Был у меня один. Из партийных руководителей человек. Не крещенный. Пришел в храм в полночь. Ко мне конкретно. Больше в церкви не было ни души. Он пришел для покаяния.

– А исповедь можете принять у меня? – Смотрел на снег Баландин.

– Исповедь – это таинство для крещёных только. Это полное освобождение человеческой души от греха Господом через доверенного священника, а вот покаяние – это процесс, который совершается в душе грешной в течение длительного времени. Он, процесс этот, у Вас идёт бурно. Я вижу. Покаяние перед священником, а значит и перед Богом – это лишь часть исповеди. Прелюдия, по времени очень краткосрочная, но по значимости очень важная.

И если об исповеди можно говорить как о таинстве, то о покаянии надо говорить как о духовном, психологическом процессе, душевном великом событии. Покаяние нацелено на то, чтобы выявить в себе грех, распознать его, понять его корни, раскаяться в нём и освободиться от него с помощью Божией через Таинство Покаяния и советы священника, который получает их у Господа нашего. А уныние, тоска от поступков своих плохих – это грех смертный вообще и носить его в себе опасно для главного. Для своей совести. Лучше искренне, без малейшей утайки покаяться, очистить совесть и узнать – как быть дальше. Вы согласны?

– Однозначно.– Ответил корреспондент.

– Тогда завтра в полночь жду в церкви. Всё будет хорошо. Не волнуйтесь.

Они расстались, Сухарев, сел на скамейку парковую, легкомысленную для солидной обкомовской площади, расстегнул пальто, растянул в стороны шарф и задумался. Было о чём. Столько всего сплелось в один клубок, скрученный из разных материалов: из мягкой шерсти пуховой, сухожилий крепких телесных, из грубого шпагата и даже колючей проволоки. И катала для Виктора этот разномастный клубок куча народа. Плохого и прекрасного. Но вот помочь распутывать его никто не прибежит. Зови – не зови. Значит надо начинать самому.

16. глава шестнадцатая

– Батюшке можно помимо очереди. Ему и без того времени не хватает.– Вежливо крикнула продавщице тётка в белой шали, цигейковой шубе дешевой и в подшитых дратвой валенках.– Священники днём и ночью Божьими мыслями о нас заботятся беспрерывно. То – то мы и живём как у Христа за пазухой. Хлеб есть всегда, сахар, соль, спички и мыло. Апельсины привозят вон!

– Отец Илия, идите к весам. Верно Ломакина говорит: через Вас Боженька всегда к нам с милостью.– Подтвердил усатый дед, крановщик из карьера. Он когда не работал – всегда торчал в храме. Молился, трудницам помогал, не пропускал Литургий и будничных служб. Жора Цыбарев про него всё знал и Сухареву рассказал. Выгнали его из дома дети. Дочь с зятем. Жили они в Ростове на Дону в его квартире.

После войны дед получил её, большую, как трижды орденоносец и награжденный двумя медалями « за отвагу». А три года назад не спросил никого и пошел в горисполком требовать, чтобы ему здоровенную четырёхкомнатную квартиру поменяли на двухкомнатную. Потому как много народа стоит в очереди, а среди них и фронтовики. Снимают углы на окраине города в частных домах. А из четырёхкомнатной можно сделать коммуналку. Считай – четыре семьи уже не бездомными будут. Потом пришла комиссия из горисполкома и документы на квартиру изучила, состояние жилья проверила. А когда ушла она – зять деда побил крепко, да и дочь сковородой пару раз задела отцу хребет. Ночевать он ушел к товарищу. На одном фронте воевали. Утром вернулся домой, взял из тайничка свои деньги, в чемоданчик бельё скинул и две книжки, да пошел в горисполком, забрал заявление. Сказал, что передумал. И уехал поездом в Воронеж к младшему брату. Жена брата скандал подняла и лично вытолкала деда из квартиры.

– Мы в одной комнате сами не помещаемся. Вишь, какие толстые. Болеем диабетом. Тебя тут только не хватало.

Пошел он на вокзал и там ему милиционер намекнул, что появился в Казахстане новый областной центр Кызылдала. Туда все едут – кому на прежнем месте плохо. Там рудник. Платят замечательно и сразу квартиры дают. Через Зарайск дед добрался в Красный город. Устроился крановщиком. Взяли с радостью, хоть и стукнуло деду шестьдесят три. С того дня он и стал ходить в церковь. Потому, что кто его выручил да так правильно жизнь поправил? Только Господь. Слава, стало быть, Богу, честь и душа дедовская в его распоряжение!

– Да у меня есть время, не волнуйтесь.– Сказал Сухарев.– После работы я обычный человек. Как вы все. Но, тем не менее, всегда вместе с Господом думаю и молюсь за каждого из вас. Спасибо за доброе отношение.

Он так и остался стоять в конце очереди, но апельсинов, редких в Кызылдале, ему хватило. Он купил пять килограммов и в «авоське», которая всегда в кармане лежала, понёс их Лариске. Любила она апельсины. Доктор уже ушел, а Лара готовила ужин. Воздух комнатный носил в себе по дому разные ароматы и Сухарев определил, что есть он будет ромштекс в кляре, картошку «фри», салат из капусты с мочеными яблоками, купленными в магазине рудоуправления, где раз в неделю появлялись даже солёные грузди. Кроме магазина на руднике в город ничего такого не привозили. Зазвонил телефон, Лариса выключила газ и побежала к трубке.

– Ой, мамочка, привет! – Крикнула она. Плохая была связь междугородняя. – Да, да, всё хорошо у меня. И я точно передумала в Златоуст ехать. Нет, замуж не вышла. Просто мне тут зарплату добавили и должность дали хорошую. Председатель профсоюзного комитета. Семь тысяч человек – моё хозяйство! Поработаю, накоплю побольше и приеду. А? Что? Руки? Нормально руки. Я тут лечусь. Уже лучше стало. Скоро попробую играть. Клуб у нас в управлении хороший. Как вы там? Ну, замечательно. Всё,