Как приручить дракона 3 - Евгений Адгурович Капба

ремень из штанов и перетянул бедро — сильно, крепко. — Ты чего творишь, Пепел⁈

А потом не удержался — и полыхнул огнем. Дозированно, как из паяльной лампы, а не армейского огнемета. Запахло горелым мясом, отгрызенная нога обуглилась, кхазад бился в истерике, с кухни кричал Зборовский:

— Кто здесь!?

Мои зубы уже приобрели человеческие очертания, глаза — стали воспринимать окружающую действительность в привычной цветовой гамме.

— Это я, сосед, — проговорил я, осматривая филиал скотобойни, в который я превратил квартиру Зборовских. — Ты живой там?

— Пепеляев? Да ну нахрен! — полный энергии голос Зборовского возвещал мне, что он живее всех живых.

* * *

— Да ну нахрен! — мы закончили паковать кхазадов в большие мусорные пакеты, сложили их в ванную — штабелем, и замерли, глядя друг на друга.

У меня в руках еще оставался скотч, и я бездумно вертел моток в пальцах, сосед машинально щелкал канцелярским ножом.

— Как быть-то со всем этим? — Зборовский обвел руками квартиру. — А мои очнутся — как будем объяснять?‥ И как их разбудить-то? И с подъездом что делать, с соседями, если ты говоришь, что ни звука…

— Нужен маг, и маг официальный, государственный, — проговорил я. — Вот эти штуки у них в руках — наверняка артефакты. Я понятия не имею, не разбираюсь в таких вещах. И вон та коробочка — тоже. Эти дубинки…

— Жезлы, — поправил меня сосед. — Такими стражи порядка на Магнитке пользуются. Болючая штука! Этот… Который Гюнтер… Он меня раз ткнул на лестнице и всё, адью! Ощущения — как локтем об угол удариться, ну, знаешь? Только по всему телу. А коробочка да. Не пойму только, почему на меня не сработала: у нас весь подъезд, похоже, отрубился, когда их главный… Ну, которому ты ногу… Ну… В общем — он в ней что-то покрутил — и сначала мои, а потом и все — резко затихли. Уф-ф-ф! Скоты, а? Какие скоты…

— Со скотами мы разберемся. У нас есть пленник, и он нам точно все расскажет! — заверил я Зборовского. — Давай вот что сделаем: перенесем твоих ко мне, чтобы они когда проснуться — от всего этого не сдурели, а потом я позвоню Прутковой. Она опричница со связями и тетка понимающая. Это самый лучший вариант. Тут у нас что? Магия в земщине, так? Пусть и артефакторная. Значит мы с тобой имели все права на самооборону. А эти… В мешках которые… Ну — мы погорячились, типа.

— Паковали в состоянии аффекта? — Зборовский оглядывал ванную, думая, куда бы пристроить канцелярский нож — С перепугу? А пленник? Он же расскажет всем, что ты сделал?

— А что я сделал? — я развел руками. — Я убил их всех саперной лопаткой. И ножом. Складным. А потом в припадке ярости тыкал и кромсал их некоторое время, и заставил тебя паковать их в пакеты. Я же контуженный!

— Пусть так, — коротко кивнул журналист. — Шито белыми нитками, но лучше, чем ничего.

Я понятия не имел, как Зборовский держался. Или он на самом деле — стальной мужик и ради семьи действительно мог подвинуть эмоции в сторону, или пребывал в шоковом состоянии и скоро наступит отходняк. А может, сосед успел употребить какое-то сильнодействующее успокоительное, пока я вязал главного кхазада и пихал ему кляп в рот?

Так или иначе, Женя на руках перенес ко мне в квартиру жену, я помог ему переправить детей, а потом сказал:

— Давай, сиди там пока и не высовывайся. Сейчас я буду понимать, как подъезд разморозить и почему на тебя это тряхомудие не сработало…

— А? Ага… — он потер лицо руками. — Спасибо, братко. Слышишь? Спасибо! Мне плевать кто ты, хоть сам черт-дьявол, и плевать, что ты ногу гномскую сожрал. Ты слово свое сдержал и моих защитил… Я — твой должник. Просто знай это. У меня нет ничего дороже, понимаешь, ни-че-го! И ты…

— Это же дети, Жень, — я вздохнул — Де-ти! Дети и женщины не должны участвовать в мужских играх, да? А тот, кто этого не понимает и пытается нас с тобой с их помощью задеть — тот последний мерзавец, однако. Такая моя позиция. А с мерзавцами разговор должен быть короткий! Они тебя и твоих жалеть не собирались, тут уж не до гуманизма — эти негодяи сами поставили себя за рамками законов Божьих и государевых, а не мы с тобой!

— Отгрызть ногу — и дело с концом, да? — он дернул плечами. — Или — спалить к чертовой матери.

— Можно и спалить, — кивнул я серьезно. — Но не в квартире. А с ногой… Как-то неуместно получилось, признаю… Не сдержал…ся!

За ногу мне было откровенно неловко. Придурок это, а не дракон, самый настоящий! Только дай волю!

— Ты на кухне бери что хочешь. Чай в буфете, чайник на плите, шоколад и коньяк — в холодильнике. Тебе не помешает… — предложил я.

— М-м-мда… — он снова потер лицо ладонями. — Ну ладно… Ты точно сам справишься?

Я ничего не ответил, просто вышел из квартиры и закрыл за собой дверь.

* * *

У Зборовских на кухне, на том самом стуле, к которому не так давно был прикован Женя, теперь сидел усатый кхазад и рыдал о потерянной ноге своей. Завидев меня, он задергался и завыл.

— Однако, здравствуйте, — сказал я и придвинул ногой еще один стул. — Смотри, какая штуковина: мне от тебя нужны три ответа. Кто тебя послал — это раз, как ты погасил… вы погасили весь подъезд — это два, и как мне разбудить соседей — это три.

— Их бин… Я просто… Просто наемник! — он замотал усами.

Вообще, что за чертовщина, почему гном — и усатый? Что за дурацкая мода такая? Гном должен быть с длинной бородой, это каждому хорошо известно! Это как орк в пиджаке, или — лысый эльф! Может быть, с бородой он отчекрыжил себе кусок мозга и не понимал, что я ему говорю? Для проверки этой идеи мне пришлось отрастить когти на руке и глаза кхазада тут же приобрели совсем иное выражение.

— Смотри, сударь мой просто наемник… Добавляю еще одну вводную: мне ведь уже все равно, трупом больше, трупом меньше… Я могу разделаться с тобой прямо тут, а могу