Дом на отшибе - Полина Сутягина

Девушка подняла на него глаза, всматриваясь, словно хотела прочитать его, потом снова опустила их на Пиджена.

– Хорошо, – произнесла она после раздумья, – только учтите, я не употребляю в пищу мяса.

– Хорошо!

Они условились о времени и месте и попрощались. Бен легким пружинистым шагом отправился назад к Альтерзее, сопровождаемый жизнерадостным спаниелем, семенившим рядом, слегка обгоняя хозяина, а Кэт двинулась вверх к подножию горы, где на отшибе стоял ее дом.

* * *

Вернувшись домой, Кэт привычным движением отперла старый заклинивающий замок и впустила Полосатого, спокойно ожидавшего ее, растянувшись на солнышке, ярким лучом прорвавшемся через крону яблони. Кот прошествовал к блюдечку, уже на постоянной основе переместившемуся на пол у плетеного кресла. Полосатый не мяукал, он просто вальяжно подошел к блюдцу и теперь выразительно смотрел на Кэт, дожидаясь, когда девушка, наконец, додумается до нужных действий. Когда она вместо того, чтобы первым же делом спуститься в подвал за творожком или сметаной, начала разбирать что-то на столе, на пушистой морде животного появилось выражение, словно бы он на мгновение усомнился в интеллектуальных способностях хозяйки дома. Однако вскоре она одумалась и сделала все как нужно.

– Представляешь, он пригласил меня… Прогуляться с ним!

Эти слова, обращенные к коту, были оставлены им без внимания. Полосатый самозабвенно ел сметану. Но Кэт продолжала размышлять вслух:

– Но зачем? Ведь он считает меня шарлатанкой!

Ведьма активно переставляла предметы на столе. Ее руки начали подрагивать. Она старалась не формулировать подкрадывающиеся мысли в слова.

– Нет, просто он благодарен и хочет как-то показать это, только и всего… – Она обернулась на кота. Тот явно не собирался оказывать ей поддержку. Растянувшись на полу, Полосатый одарил ее зеленым скептическим взглядом и прикрыл глаза.

– Фу! Тоже мне! – Она махнула в его сторону полотенцем, стряхивая со стола обломки сухих листочков и травинок. – Я ему сметану, а он тут…

Опустившись на стул, она подперла ладонью лицо, выставив на стол локти. Долго смотрела в окно. Стекло потихоньку растворялось за ее мысленным взором, и за ним был совсем иной сад, которого больше уже, возможно, и не существовало. Там тоже была деревянная веранда с широким крыльцом и меньшими по размеру окнами, ведь зимы в тех местах суровые, и нельзя допускать такой потери тепла. Но сейчас перед глазами девушки был конец лета. На дорожку с глухими хлопками падали созревшие яблоки, тянувшие ветви деревьев к земле, а те, освобождаясь постепенно от желанного груза, слегка поднимались. Солнце по-доброму припекало, прощаясь с летом, обещая красочную и урожайную осень. Она была полна – корзинами с яблоками, грибами, засоленными огурцами в банках, маринованными патиссонами, джемами и вареньем, потом последними яблоками с заснеженных веток и, наконец, зима…

Тогда можно было открыть все эти заготовки, засоленные и завяленные кусочки лета, кусочки воспоминаний о том, что больше не повторится. Но останется лишь в нашей памяти, пока и она не предаст нас… Все это: и смех, и голоса близких – оно будет жить однажды только там. Стоит ли бояться этого?..

Кэт уронила голову на стол, пучок волос окончательно развалился, и каштановые пряди рассыпались волнами по деревянной поверхности, расходясь, словно извилистые солнечные лучи от головы девушки.

Кот сразу же распахнул один глаз и внимательно посмотрел на спящую ведьму. Он сидел неподвижно, только наблюдая пиратским прищуром. Но вдруг резко вскочил, раскрывая оба блестящих в полумраке глаза, и в несколько прыжков оказался у стола. Несмотря на объемы тела, легко вспрыгнул и ткнулся в голову девушке, топчась по рассыпанным волосам. Вначале она не реагировала, но потом резко дернулась, вскидывая голову и вскрикивая от боли, потому что кот все еще сидел на ее волосах.

Кэт была бледна. Воззрившись на пушистого зверя, таращившегося на нее почти в упор, она отпрянула слегка, пытаясь прийти в себя после морока сновидения. Зеленые глаза Полосатого маячили перед ней, плавно возвращая ее в реальность. Она еще слышала где-то в отдалении сознания шум реки, уносившей на своих волнах воспоминания… Вновь вздрогнув, ведьма поднялась и несколько раз прошлась по комнате из стороны в сторону. Ступая босыми ногами по деревянным половицам, она словно впитывала силу деревьев, которую они накопили в своих стволах, прежде чем из их тел был построен дом. В самом доме жила та сила, которую они вбирали корнями из земли и листьями из солнечных лучей. Кэт уже давно заметила, что ей легче живется именно в деревянных домах, еще когда ее имя никто так не сокращал, и отец звал ее Катриной, а бабушка…

Полосатый мяукнул недовольно и, спрыгнув со стола, с шипением бросился к застекленной части веранды. В окно что-то ударилось, словно не заметившая стеклянной преграды птица или очень большой мотылек. Кэтрин встала и распахнула входную дверь навстречу ночному прохладному воздуху, стекавшему с горы. В саду никого не было, однако тыква, стоявшая на пеньке у дальнего угла дома, оказалась подозрительно сдвинута. Подойдя, Кэт откинула верх и обнаружила в ведьминском почтовом ящике маленький свиток толщиной в мизинец. Такое письмо мог принести разве что голубь, но птицы нигде не было видно, да и вряд ли бы она смогла сама освободиться от ноши.

«В ночь перед праздником Заката Лета».

В тонких наклонных завитушках слов Катрина узнала руку Виктории.

* * *

Уолли надеялся незаметно прошмыгнуть в свою комнату и сразу же притвориться спящим, зная нежное отношение матери к детскому сну. Но фрау Кляйн так просто было не провести. О том, что ее средний сын не пришел на занятие, она выяснила еще до возвращения домой, когда ей прямо в офис позвонила фрау Цукерман. Уже во второй раз извинившись за поведение сына, Берта Кляйн поняла, что вечером ей предстоит провести непростую беседу. Огни в большей части дома уже не горели. Мэри-Лу мирно посапывала под одеялом, выставив одну пятку на обозрение заглядывающему в окно полумесяцу. Роджер еще читал книгу, лежа на кровати и освещая страницы наклоненной головой лампы, свешенной с рабочего стола. Фрау Кляйн сидела в гостиной за столом и ожидала. Видя эту решимость жены, герр Кляйн со вздохом свернул газету и ушел в спальню, предпочитая в данной истории сохранять нейтралитет.

Наступая себе на пятки, тихонько стянув ботинки, Уолли поставил их у порога и на цыпочках двинулся к лестнице, когда его настиг чересчур спокойный голос матери.

– Уоллис, подойди, пожалуйста.

Мальчик зашел, и мама указала ему на стул напротив.

– Голоден?

Он помотал головой.

– Как прошел день?

– Хорошо. – Чувствуя себя виноватым, он смотрел