Мертвые берут наличными - Марина Сергеевна Комарова

Енчжу фыркнул, а Джувон тихо выругался.

И в этот момент с той стороны окна появился отпечаток.

Отпечаток в виде детской ладони.

Глава 7

На следующее утро Енчжу, несмотря на бессонную ночь, выглядел собранным и сосредоточенным. Его костюм был выглажен, волосы аккуратно зачесаны назад, а в руках находился планшет с заранее подготовленными документами и презентацией. Он пришел в детдом раньше обычного, вежливо поприветствовал охранника и направился прямо в кабинет Пэ Тэквона.

— Понимаю, что это внезапно, — начал он, не теряя времени после приветствия. — Но я бы хотел предложить провести здесь профилактическое занятие о здоровье и безопасности для воспитанников. Не медицинский осмотр, не подумайте, просто интерактивная лекция с элементами игры. С нами приедут двое волонтеров, у одного из них есть опыт работы в тревожных подростковых группах.

— Кто спонсирует? — сразу спросил Пэ Тэквон, не отрывая взгляда от отчетов.

— Фонд «Дети без теней». У них сейчас активный этап поддержки уязвимых групп. Они готовы выделить вам помощь: бытовые вещи, канцелярию, часть суммы пойдет на ремонт одного из крыльев, если мероприятие пройдет успешно.

Это подействовало. Пэ Тэквон вскинул брови и чуть приподнялся на стуле.

— Когда?

— Сегодня вечером. А ночью ведь полнолуние… — добавил Енчжу как бы мимоходом. — Не из-за мистики, конечно. Просто у детей вечером меньше учебной нагрузки, они спокойнее воспринимают информацию.

Пауза затянулась. Пэ Тэквон посмотрел в окно, потом снова на планшет, затем на Енчжу.

— Хорошо. Только никаких фотографий. И никакой прессы. Детям не нужны чужие люди.

— Разумеется, — ответил Енчжу, склоняя голову. — Все конфиденциально. Только для внутренней пользы.

Получив согласие, он почти выскочил из кабинета, набирая номер Геджина на ходу.

— Готовьтесь. У нас есть доступ.

* * *

Пока «лекция» началась в основном зале, где Енчжу и его коллеги показывали детям, как правильно мыть руки, почему важно заботиться о сне и что делать при боли в животе, Джувон и Геджин, в халатах волонтеров и с ящиками в руках, бесшумно отделились от основной группы.

Они двигались быстро. Знали, что у них не так много времени. Тэквон дал разрешение только на час. Все, что выходило за рамки, автоматически становилось опасным.

Геджин с замком справился шумно. Джувон только открыл рот и… закрыл. Не сейчас.

Изоляционная комната встречала их сыростью, холодом и чем-то… мерзко-прилипчивым. Воздух был словно напитан чем-то неосязаемым, но настойчиво-ощутимым. Как будто само пространство знало, что его собираются закрыть, и поэтому сопротивлялось.

— Пахнет, как в старом подвале, где устраивали нелегальные азартные игры, — буркнул Геджин. — Только хуже. Тут прятались страхи.

Джувон не ответил. Он уже разворачивал ткань с пеплом, начинал выстраивать круг по инструкции: соль, пепел, символы. В углы поставили зеркала: четыре одинаковых, обернутых тонкой нитью и запечатанных знаками спирали.

— Не забывай центр, — напомнил Геджин, передавая рисунок Сонми, зафиксированный в рамке.

— Я помню, — отозвался Джувон, устанавливая лист в строго рассчитанную точку. — Не дай бог оно дернется до сигнала.

— Не дернется, если ты все правильно сделаешь. Хотя… — улыбнулся Геджин, доставая еще один амулет. — У нас всегда есть план Б. Правда, он, как правило, связан с бегством и матерщиной.

— Я предпочел бы план А, — пробормотал Джувон, закончив круг.

Когда все было готово, они оба одновременно почувствовали: что-то изменилось. Воздух как будто сгустился. В зеркалах даже до начала ритуала уже скользили неясные тени. На стене появилось пятно сырости, похожее на раскрытую пасть.

— Время пошло, — прошептал Геджин. — Осталось только дождаться, когда оно решит, что голод достаточно велик.

И тогда начнется настоящий вызов.

Комната изоляции стала почти неузнаваемой. Пол отчищен, окна заклеены пленкой, чтобы не пропускали ни свет, ни взгляд. Соль легла узорами — не просто круг, а сплетенные спирали, вписанные в пятиугольник, который, по словам Геджина, символизировал решимость остановить. По углам стояли старые зеркала с потускневшими рамами. На стекло каждого была нанесена тонкая роспись пеплом, собранным из священных источников. Центр занимал круг, в котором лежал рисунок Сонми, теперь защищенный тройным слоем нитей: хлопковой белой, шелковой золотой и шерстяной красной. Все они сходились в одну точку, то есть зеркало-запечатыватель, которое держал Джувон.

Снаружи уже давно стемнело. Свет шел только от свечей, расставленных по периметру. Они горели неравномерно, будто колебались от дыхания чего-то невидимого.

Ендон медленно вошел в круг.

На вид просто старик, призрачно светящийся как слабый фонарь, который может погаснуть от одного дуновения ветра. Но стоило ему шагнуть внутрь охранной спирали, как воздух дрогнул. Линии соли потускнели, а потом… начали светиться.

— Он как маяк, — пробормотал Джувон, чувствуя, как по телу ползут мурашки. — Его сила… она зовет. И в то же время… разрушается.

— Неудивительно, — ответил Геджин, стоя у двери и держа в руке амулет. — Он — остаток. Эхо. Не живой и не мертвый. Свет есть, но батарей почти не осталось.

Свет ендона усиливался. Он стоял в центре круга, чуть расставив руки, словно готов был обнять кого-то, кого уже не существует. Его глаза были закрыты, губы шевелились. Ендон повторял старую песню, ту самую, что пела ему мать в детстве. Голос был слабым. Но теплым. Человеческим.

— Сколько ему лет? — прошептал Джувон.

— Неважно, — ответил Геджин. — Он светится. Этого достаточно, чтобы голодная тварь пришла сюда. Ендон не человеческое дитя, но он пропитан их страхами и надеждами.

Некоторое время ничего не происходило, но потом…

Сначала просто появилась тень в углу. Неестественная и невнятная. Будто кто-то стоял, прислонившись к стене, и не желал двигаться.

— Мокхвагви здесь, — хрипло сказал Джувон, чувствуя, как у него сжимаются пальцы. — Но не входит.

— Ждет. — Геджин не отрывал взгляда. — Смотрит.

Зеркала начали слегка вибрировать. Отражение ендона чуть исказилось, будто стало водой. Один из языков пламени вдруг пошел вспять, но не вверх, а вниз, к полу.

Потом послышался шорох. Словно что-то ползло. Будто что-то волочило… То ли цепи, то ли когти, которые не втягиваются.

И тогда пол в углу начал темнеть. Не от тени, а от появления дыры. Как будто линолеум не выдержал и провалился, открывая что-то… под ним. Сначала прошла трещина, потом образовалась воронка. Внутри нее царил полумрак, в котором двигалось… нечто.

Рука.

Не детская и не взрослая. Нечеловеческая. Пальцы, как паучьи