Седьмая сестра - Надежда Викторовна Ожигина

– Ты со-здание, Аля, Седьмая сестра. Купол над Москвой замкнулся, последняя фигура встала на доску, и ошибка протяженностью в восемьдесят лет наконец-то исправлена на радость Фролову. Отныне ты союзник Бюро.

Почему-то в голосе Грига мне слышалась неподдельная грусть. Но что его так расстроило? То, что нас раскидало по разные стороны кем-то построенной баррикады? Или что он упустил амулет, способный спасти Тамару?

– К черту, – взмахнул рукой Григ. – Я уже принял твое приглашение. Но сидеть за столом в таком виде… – Он критически осмотрел халат и передернул плечами. – Придется исследовать гардероб, наверняка Самойлов припас для себя костюмчик-другой.

Вместе мы вернулись в гостиную, и Григорий эффектным жестом сдвинул дверцу встроенного шкафа-купе. Я даже охнула от удивления! Там, на бархатных плечиках, висели шикарные платья, старомодные, но эффектные. В самый раз для сольных концертов! Отыскались и мужские костюмы, весьма элегантного кроя в отличие от военного френча. Исключительно для выхода в свет под ручку с прекрасной дамой.

Григ выбрал сорочку из беленого льна и строгий черный пиджак. Я добавила к набору свободные брюки и тонкий шнурок вместо галстука. Брюки он откинул, оставив джинсы, а шнурком перевязал просохшие волосы.

Самойлов исскрипелся в негодовании, у меня аж челюсти разболелись. Все время казалось, что я на приеме у скверного зубного врача. Дожидаюсь с талончиком в коридоре, и вот-вот подойдет моя очередь. Жесть!

– Тебя тоже достал? – ухмыльнулся Григ. – Вот что, доблестный генерал! – Он ухватил Самойлова за френч и подтащил поближе. – Скелетам положено быть в шкафу!

И прежде чем Самойлов сумел извернуться, а я – хоть чем-то ему помешать, закинул бедолагу в платяной шкаф и запер дверцы на ключ.

– Что ж, со-здание «Ленинградской», позвольте проводить вас к столу. – Григ галантно подал мне руку. – Судя по отзывам, твои повара весьма недурно готовят. Проверим?

Я ухватила его под локоть, оценивая в зеркалах, как нелепо мы выглядим. Григ в пиджаке с чужого плеча, раза в полтора шире, чем нужно. Ну и я, красота неземная, с всклокоченными волосами, в пропотевшей футболке и в джинсах, забрызганных непонятно чем.

Мелькнула мысль о красивом платье, но есть хотелось уже нестерпимо. Да и поданные гостиницей блюда не располагали к романтике. Ровно то, о чем мне мечталось в миг отправки заказа: борщ, котлеты, пюрешечка, салатик из помидоров. В следующий раз закажу шампанское, свечи и фуа-гра!

Воронцов о романтике тоже не думал, он, как и я, хотел просто поесть. Принял у меня тарелку с борщом, плюхнул туда сметаны, схватил ломоть черного хлеба. Дальше мы просто звенели ложками, с энтузиазмом хлебая борщ.

– Обалденно!

– Угу! Добавки?

– Валяй!

Вот и весь разговор за обедом.

Лишь когда с первым было покончено, а от котлет и пюре не осталось даже кусочка, довольный Григ Воронцов подал голос, запросив у гостиницы кофе.

Звякнул в углу люк доставки, мы изъяли оттуда изящные чашечки с двойным эспрессо и капучино, фарфоровую подставку с эклерами и тонкие блинчики на меду. Григ понюхал свой кофе и блаженно фыркнул, подцепил эклер, откусил половину.

– А кормят тебя обычно ухой и разваренными макаронами?

Воронцов лениво махнул рукой. Мало ли ресторанов в Москве, где ему по щелчку подадут все изыски, на какие способны шеф-повара?

– Если ты наелся, рассказывай. – После сытного обеда и пары эклеров резко очнулось мое любопытство и накинулось на разомлевшую жертву. – С кем ты подрался, Григ Воронцов? И почему на моем балконе?

Наследник ордена Субаш изящно промокнул губы салфеткой и откинулся на спинку венского стула, глядя с ехидным прищуром.

– За тобой прилетал черный дракон, бедная девочка из метро, хотел похитить принцессу из башни. А я, как рыцарь на белом коне, как странствующий Ланселот…

Он рисовался, несносный Григ, сочинял для меня страшную сказку. Но, вглядевшись, оборвал балаган и спросил предельно жестко и собранно:

– Уже встречалась со змеем раньше? Можно подробнее, Аля?

Я кивнула, думая лишь о том, что Григ не прятался от ареста, он пытался меня защитить. Заслонил от атаки дракона, решившего требовать долг с глупой девушки на краю обрыва. Спас меня. Как и всегда.

А я его замочила в постели! Хвастаться, что говорится, нечем.

3

– Аля! – напомнил о себе Воронцов. В его голосе не осталось намека на теплоту или смех. – Где ты встречалась с драконом?

Интонации можно колоть, как лед, и добавлять в коктейли. Столкнись я с таким Григом в метро, даже разговаривать бы не стала, не то что знакомиться с неприятным типом. Только теперь я прочувствовала, насколько Григ старше и опытнее, насколько он из другой эпохи. Я как будто заглянула в бездну, что всегда разделяла нас: воспитания, образования, выпавших испытаний. Моя жизнь на лицевой стороне, которая мне казалась несчастной, была легкой, что тополиный пух, на фоне биографии Грига.

Воронцов был мудрее, сильнее. Он пытался помочь и приказывал…

Только с чего это вдруг? Может, Григ и привык командовать солдатами пред ликом самого императора, я-то не на плацу! И вообще, что за мода меня допрашивать? Лезут кому не лень…

– Не нужно упрямиться, девочка. – Григ смягчился, хотя и с большим опозданием, меня уже перемкнуло. – Просто скажи, что он хотел, как выглядел, о чем говорил. Это важная информация и для тебя, и для меня.

Я молчала, как рот зашили, словно язык онемел. Так уж устроен мой организм, с самого детства, со школы. Мама называла меня партизаном, когда при малейшем давлении я замыкалась в себе и слова застревали в горле. Партизаном на допросе – ни больше ни меньше. А в роли фашистского офицера в данный момент выступал Воронцов.

Григ скрипнул стулом, резко встал на ноги.

– Вечер перестает быть томным.

Он подошел близко-близко, обнял меня за талию.

– В такие минуты, Аля, я чувствую себя стариком, не умеющим разговаривать с молодежью и просекать их закидоны. А впрочем… Есть один способ, исключительно для нас с тобой.

Крепко сжал мою левую руку поверх травяного браслета, провел ногтем по старому шраму, активируя татуировку – все эти розы, шипы и птицу, отчего заполошно забилось сердце. Я снова попала в волну его запахов, растворилась, как сахар, в жаркой близости тела, поплыла от объятий и шепота, от легкого прикосновения губ. Молча ему подчинилась, когда потянул за собой.

Но не в спальню, увы и ах. В студию с белым роялем.

– Возьми скрипку, девочка из метро. Помузицируем вместе?

Разумеется, чем нам еще заняться?!

Разве можно думать о чем-то другом рядом с чучелом вроде меня?

Потертый кофр уже стоял в