Рожденный для войны - Ярослав Маратович Васильев

ног вроде бы без нецензурщины и бранных слов, но чтобы все всё поняли. Не стесняясь, именно таким образом Михаил и объяснил, что думает и насчёт попыток окрутить его, и насчёт мыслей, дескать, якобы он планирует кому-то продать сестёр. И что он сделает с любым, кто попробует до его девочек протянуть руки и тронуть хотя бы пальцем. Выпавшее в осадок от такого поведения светское общество решило нанести удар через Машу с Аней… Получилось ещё хуже. Обе девушки владели способностью облить собеседника грязью без ругательств не хуже Михаила, предыдущее общественное положение обязывало. Вдобавок Маша дорвалась до потрясающих видов Крыма — при этом впервые её страсть к рисованию никто не ограничивал. И если не купалась, то немедленно доставала альбом и художественные принадлежности. Аня же, только-только вкусившая плоды совершеннолетия сейчас, а не в девятнадцать лет, любого, кто пытается покуситься на её свободу — была готова сожрать без соли.

Промучившись и помотав нервы четыре дня, местное светское общество решило демонстративно подвергнуть строптивцев остракизму: вы для нас больше не существуете, мучайтесь отныне одиночеством. Тем более, санаторий состоял из разбросанных в парковой зоне отдельных домиков, Тёмниковым же удачно достался дом в самом дальнем углу нижнего парка: других желающих на эту «глушь» не нашлось. И если не ходить через главные ворота, не посещать разные увеселительные мероприятия или ресторан, то легко можно отдыхать хоть месяц и ни с кем не встретиться и не общаться. Михаил и девочки вздохнули с облегчением и спокойно принялись наслаждаться отдыхом. Гулять по городу, территории санатория и заповеднику, купаться и загорать — что ещё надо в Крыму?

Глава 17

Встреча на берегу

В Крыму не просто так любые постройки проникнуты мыслью о тени, о прохладном уголке. А если окна большие, как в домиках санатория, тенистость всё равно усиливают с помощью цветных стёкол, собранных в красивые витражи. Редко попадается простое окно, и всегда помещено оно очень высоко. И не просто так в домах строят комнаты или веранды, обнесённые вместо стен мельчайшею и красивой решёткою, которую оплетают разнообразные растения. Начало августа в Крыму — время всегда очень жаркое, легко перегреться.

Именно так Михаил чуть не получил вчера тепловой удар, причём Аня язвила — и это маг Воды? Сама она даже не задумываясь, без всяких амулетов собирала с себя тепло и сбрасывала на какой-то окружающий предмет — в воду или на камень рядом. На самом деле всё было, конечно, несколько сложнее, для такого требовалась немалая личная чародейская сила в сочетании с плотным контролем. Остальные на Аню смотрели с завистью. Маша и не пыталась повторить, справедливо рассудив, что у неё и стихия не та с энергиями управляться, и магией она не настолько хорошо владеет. Жене, может быть, и хватило бы знаний и таланта, но у всех трёх младших сестёр в силу возраста чародейский дар и близко не мог пока работать также, как у Ани. Энергия тепла тела может и небольшая, но сбрасывать её надо разовым мощным импульсом.

Михаилу в теории можно было обойтись заклинанием школы Воды, или как сёстрам, купить соответствующий амулет с вложенным плетением, которое за счёт испарения воды будет отводить тепло. Трудность была чисто психологическая. Нет привычки пользоваться магией постоянно, с детства, как это делали сёстры, не задумываясь, поддерживая работу амулета прямо на ходу. Колдовать Михаил учился в Библиотеке и в основном по воспоминаниям Михаила-два в Африканском корпусе, делая упор на бои и выживание. А там за такие вот амулеты для комфорта товарищи могли не раздумывая дать в морду, как и за схожие заклинания — они своим фоном выдавали бойца далеко вокруг. Да и ману тратить на такую ерунду было глупо. Михаил пользовался шляпами или зонтом как и не-маги из простолюдинов на пляже, потому рядом с сёстрами, которым нипочём было сидеть на палящем солнце хоть с утра до вечера, попросту утратил чувство осторожности.

За это вечером пришлось расплачиваться слабостью и лёгкой головной болью. Конечно, медики в санатории были на высочайшем уровне, какой только был в этом мире. Гарантировали отдыхающим любую услугу, включая избавление от последствий хоть попойки, хоть перегрева. Всё равно доверял здешней магии Михаил не до конца, хотя и благодарил вслух, мысленно несколько за своё состояние опасался. Идти на следующий день на пляж не рискнул, но чтобы не выглядеть глупо в глазах сестёр, нужен был повод. И когда Маша заявила, что хочет с мольбертом походить по санаторию в верхнем парке, Михаил горячо её поддержал:

— И я составлю компанию. Я сегодня санаторная недвижимость. Максимум при Маше грузовой ослик.

Женя и близнецы прыснули от смеха, Аня фыркнула и сказала:

— А мы в город.

— Хорошо, но обязательно машину с водителем возьмите. Знаю вас, до вечера проторчите, а потом обратно такси не сыскать.

В первый же день они все вместе так уже ошиблись, пришлось в санаторий идти пешком в гору, поэтому Аня не стала спорить:

— Уговорил.

Михаилу так тоже было спокойнее, потому что Аня хотя и разумная, и формально взрослая, всё же действительно взрослый опытный мужик рядом лишним не окажется.

Обрадованная насчёт «ослика» Маша брата нагрузила по полной. Взяла не только мольберт, но и целый ящик с разными листами и несколькими видами красок, а также специальные листы для рисования сангиной — что-то вроде специального толстого карандаша без оправы. Дальше Маша нашла себе место на самом изгибе тропы, которая поднималась от санатория наверх по склону и вся ушла в рисование. Сначала рисунок сангиной, которая давала картину в оттенках рыжего, зато очень хорошо передавала детали. Потом то же самое место акварелью. Ну а дома на основе эскизов сангины и акварели в спокойной обстановке уже можно рисовать полноценную картину на листе или холсте.

Михаил расстелил плед рядом с тропой и лёг, наслаждаясь небом и окружающим пространством, время от времени даже закрывая глаза от удовольствия и слушая тишину вокруг. Вот успокоились испуганные после вторжения человека и затрещали цикады… Стоило признать, точка оказалась на редкость удачной. Хорошо виден соседний отрог и его обрыв, падающий в море. Источенный и изрезанный сверху стихиями, кусок горы кажется сооружением рук человеческих.