Замечательный предел - Макс Фрай

– Да ты что. Вы были знакомы?

– Он был у нас руководителем практики в тот единственный год, когда, заскучав в отставке, решил, что хочет преподавать. Но надолго в Университете не задержался. Собственно, как раз потому, что притащил нас сюда.

– В Вильнюс, что ли?

– Да если бы! «Сюда» – это в смысле в ТХ-19. А конкретно – в город Свердловск.

– Это где?

– На Урале. Иными словами, в аду ледяном. Представь: зима, мороз минус сорок, в книжных магазинах ни черта интересного; неинтересного, впрочем, тоже практически нет…

– А зачем тогда магазины?

– Ну как зачем. Для умножения скорби. И чтобы было куда зайти погреться с девяти до шести. Вот сразу видно, что ты в восточноевропейском секторе никогда не работал! А то бы сразу вспомнил понятие «дефицит».

– Ай, ну да, – спохватился Миша. – Я вспомнил, в то время было какое-то странное «эсэсэр», занимало огромную территорию, чуть ли не четверть пригодной для жизни земли[10]. Ребята рассказывали, там интересные книги почему-то нельзя было просто купить в магазине, приходилось разными хитрыми способами добывать. И Рамон Мария Лодброг потащил туда практикантов? При всём уважении – это он спятил совсем.

– Вот именно. По его замыслу, мы должны были сами, без подсказки догадаться, что можно таскать книги из библиотек. Четверокурсники! Которых надо водить за ручку. И кормить специально припасённой домашней едой. А не посылать в гастроном за водкой и вафлями. Больше там особо нечего было купить.

– Хренассе экстрим вам устроили! С одной стороны, даже завидно. А с другой, я бы сдох.

– Семь из девяти моих однокурсников тоже так подумали. И сбежали домой до срока. В деканате схватились за голову и отправили их проходить практику на какой-то средиземноморский курорт. А мы с Ларой остались в Свердловске. Потому что герои. И пять дней ели на завтрак жуткие вафли, а потом выскакивали на мороз.

– И пили водку?

– Хотел бы похвастаться, что хлебал её вёдрами. Но всё-таки нет. Лара наловчилась, не поморщившись, выпивать рюмку залпом, а я даже пытаться не стал. Выпивать должно быть приятно, в этом, по-моему, смысл. Зато я принёс добычу.

– Ограбил билиотеку?

– Я был не настолько гений. Кто-то забыл детектив в автобусе, я его подобрал и принёс. Детектив оказался довольно захватывающий, мне повезло. Долго потом этим хвастался. Сам Рамон Мария Лодброг мне поставил зачёт! Но важно сейчас не это. А что он научил нас с Ларой не мёрзнуть. Вот это был драгоценный подарок! С тех пор тёплые зимние вещи нужны мне скорее для красоты.

– Знал, что ты крут, но не представлял, до какой степени, – улыбнулся Миша (Анн Хари). – Но я всё равно намерен тебя спасти. У меня ключи от квартиры Тима. Вдвоём мы с тобой там отлично поместимся. Пошли?

– Спасибо, – сказал Самуил. – Даже не помню, когда меня в последний раз от чего-то спасали. Это, оказывается, приятно. Я оценил! Но вообще я собирался немного проветрить голову и сразу вернуться в Лейн. Когда так много работы, спать лучше дома. Ну или вовсе не спать.

– Ты же говорил, что вторая книга уже в типографии. Или новых успел набрать?

– Не успел. Чёрт меня дёрнул посмотреть переводы книг, которые Тимка отдал в Даршони. Ну, или не чёрт. Какой у чёрта антоним?

– Ангел, – подсказал ему Миша. И зачем-то повторил по-польски: – Anioł.

– Ну, значит меня дёрнул ангел. И правильно сделал, что дёрнул. Спас прекрасные книги. Потому что переводы ребят из Даршони их натурально убили, – вздохнул Самуил. – Причём формально не придерёшься. Грамотная работа. Были бы это обычные книги из ТХ-19, я бы первый сказал, что переводчики молодцы. Но они потеряли самое главное. Восходящую интонацию и вот этот удивительный ритм, который сперва не замечаешь при чтении, а потом понимаешь, что уже какое-то время дышишь в полном согласии с ним. Да чего я тебе объясняю. Ты-то всё понимаешь про ритм.

– И ты сел переделывать?

– А куда деваться. Полкниги уже воскресил. Ещё полторы осталось, надеюсь, дело пойдёт быстрее, я всё-таки руку набил.

– Покажешь, что получилось?

– Ещё бы. Даже если будешь отказываться, я тебя как-нибудь упрошу. Ты же единственный настоящий эксперт на всё Сообщество. Ты в той невозможной реальности долго жил. А я только час просидел в пиццерии. И был там счастлив, примерно как той ночью в Грас-Кане, когда ты нас в свою школу водил.

– Так ты там был всего один раз?

– Ну да. Я же тебе рассказывал…

– А хочешь ещё? – перебил его Миша.

Самуил кивнул и одновременно пожал плечами. Дескать, мало ли чего я хочу.

Миша что-то неразборчиво пробормотал и коротко торжествующе рассмеялся:

– Done!

Это не было похоже на Переход, ощущения от которого описать невозможно, но они знакомы любому Ловцу. А сейчас Самуил вообще ничего не почувствовал и даже успел подумать, что у Миши не получилось; к счастью, не успел за него испугаться, потому что увидел, как изменился окружающий мир. Никакого центрального проспекта вокруг больше не было. И вместо ночи поздние сумерки. Не темнота – сине-сизая мгла. Сквозь эту мглу, освещённую зеленоватыми фонарями, виднелись высокие деревья с по-летнему пышными кронами и ярко раскрашенные, как на той улице с пиццерией «Голод и тётка» дома. И сразу стало тепло, совершенно как в Лейне, где сейчас заканчивалась весна.

– То есть, ты вот так запросто попадаешь в их несбывшуюся вероятность? – наконец спросил он. – Как в обычную потустороннюю реальность? Сказал, и всё?

– В нашу, – откликнулся Миша. – Не «их». Я здесь свой, хоть и беглый. Всё-таки целых четырнадцать лет вместе с ней исчезал. Может, поэтому. А может быть, ещё по какой-то причине. Не знаю. Но да, мне легко сюда проходить. Правда, взять кого-то с собой получается редко. Обычно такое сильное внутреннее сопротивление, что лучше даже не начинать. Но сейчас с тобой было просто. По-моему, мы тут оказались чуть ли не раньше, чем я открыл рот. Извини, если у тебя были другие планы. Надеюсь, хоть не свидание. Но если даже оно, я уверен, за глинтвейн из «Исландии» ты мне всё простишь.

– Я же сам хотел, – напомнил ему Самуил. – Но это не значит, что можно обойтись без глинтвейна. Где он? Веди!

– Так уже пришли, – улыбнулся Миша, толкая ближайшую дверь с таким усилием, что Самуил сразу кинулся помогать.

Но помощь не понадобилась, дверь и так поддалась. Переступив порог, Миша выкрикнул что-то вроде «блишут[11]», в