Личный аптекарь императора. Том 5 - Егор Золотарев

переглянулись, но не сдвинулись с места. Ну-ну, вам же хуже.

— Назовите ваше имя, — один из законников потянулся к дубинке, что висела на его поясе.

— Александр Дмитриевич Филатов. Студент Московской магической академии, — я уже заметил, как побледнели их лица и участилось дыхание. — Если вы сейчас же не выйдете на свежий воздух, то…

В это время один из полицейских рухнул на колени и схватился за голову.

— Всё кружится. Мне… мне плохо, — еле слышно выдохнул он и свалился прямо на проводника.

Второй понял, что сейчас с ним произойдёт подобное, поэтому схватил напарника и вытащил его из вагона. То-то же.

— Больше никого сюда не пускайте! — прокричал я ему вслед. — Пока не обезврежу манарос, яд продолжит распространяться!

— Понял! Уф-ф-ф, — похоже, ему всё-таки поплохело.

Я вытащил из кармана проводника связку ключей и вернулся к запертому купе. С третьей попытки нашёл нужный и сдвинул вбок дверь. В коробках с землей стояли саженцы манаросов.

Одно из растений зацвело. Огромный желтый цветок источал тот самый эфир и сладкий сливочный запах. Это растение можно использовать в различных лекарственных средствах, ведь у него большое разнообразие свойств, но только при особых условиях. И одним из них было то, что его нельзя выращивать в закрытых помещениях типа оранжерей.

Я отломал стебель с цветком, забрал у одной дамы пакет с пирожками и засунул его туда. Крепко завязал и двинулся по коридору, по пути открывая окна во всех купе. Просто нужно проветрить помещение, и тогда сюда смогут зайти лекари и полицейские.

— Выбросьте в мусорку, а лучше сожгите, — велел я и, выглянув на улицу, протянул полицейскому пакет с пирожками и цветком.

Вокруг него образовалась целая толпа из работников вокзала, лекарей и других полицейских. Однако он успешно справлялся с заданием никого не впускать.

— Будет сделано! А вам самому не навредит, то что вы былия там?

— Нет, у меня сильный организм. Пока вагон проветривается, я помогу людям. Потом их смогут забрать лекари.

— Понял… Эй, носильщик, тащи сюда ведро с бумагой и спички. Будем жечь! — объявил полицейский.

Я же вернулся к людям, и прикоснувшись к каждому, вывел эфир растения в мочевой пузырь — самый легкий способ избавиться от отравы.

Через несколько минут втянул носом и понял, что эфира растения почти не осталось. В это время некоторые зашевелились, недоуменно переглядывались, не понимая, что происходит.

Я вышел на улицу и разрешил людям заходить. Затем соврал полицейскому, что в вагоне кто-то распылил снотворный газ. Ну не признаваться же, что это из-за наших манаросов произошло.

Подошёл к деду и опустился рядом с ним на скамью.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался я.

— Нормально, — махнул он рукой. — Что со мной станет? Крепкий ещё. Это нынешнее поколение хиляки, а мы, старая гвардия, ещё покажем пример молодым.

Ну да, конечно. Пока я ему не приготовил зелье, восстанавливающее суставы и убирающее боль, он кряхтел при каждом движении и подволакивал ногу. Теперь же, после моего лечения, он действительно стал активнее, сильнее и здоровее.

Пока лекари выводили людей на улицу и оказывали помощь, проводник соседнего вагона открыл вторую дверь вагона, и через неё мы с дедом вынесли все коробки с саженцами и отнесли их в машину.

— Отвезём пока в лабораторию. На выходных будем сажать, — сказал дед. — Не хватало ещё по аномалии ночью шастать. Неизвестно, что твоему Зоркому в голову придёт.

— Зоркий никому специально не вредит, только защищается, — пояснил я.

Когда вернулись домой, домашние уже спали, поэтому дед попросил двух охранников помочь перетаскать тяжелые коробки с землёй в лабораторию.

После того, как мы расставили все растения, я полил их водой, усилив некоторые вещества. Мы с дедом поблагодарили за помощь, и они вернулись на свой пост у ворот, а мы зашли домой.

Прихватив из кухни пару пирожков с яйцом и луком, я поднялся в свою комнату и первым делом проверил состояние Шустрика. Здоров. Увидев у меня пирожки, зверек схватил один и пропал. Вот ведь хитрюга. Такими темпами скоро придётся посадить его на жёсткую диету, а то перемещаться не сможет.

Утром, припарковавшись в ряду под буквой «Б», я увидел неподалеку шикарный автомобиль Орловых. Водитель остановился, резво выскочил из-за руля и открыл заднюю дверь, из которой выпорхнула красна-девица Елена Прекрасная.

— Привет! — она чмокнула меня, повисла на шее и, посерьёзнев, спросила. — Почему ты мне не сказал, что ты там тоже был?

— Где?

— В академгородке.

— Да, был. А зачем говорить? Я жив и здоров, всё хорошо закончилось, никаких проблем.

— Ох не знаю, — она взяла меня за руку, и мы не спеша двинулись в сторону академии. — У тебя-то может и нет проблем, но вот у руководства академии их хватает. Как узнали чрезмерно тревожные мамаши, что случилось, такой вой подняли. Бедный ректор со всех сторон отбивается, ведь не только полиция и различные образовательные ведомства занялись этим делом, а также пожарные, санитарная служба и ещё много кто.

— Было бы из-за чего такую волну поднимать. Все остались живы и почти здоровы. Никаких страшных увечий не было. Я сам всех проверил.

— Знаю, но отец говорит, что даже до них дошли слухи о том, что академию могут прикрыть на время разбирательств.

— Только не это! — послышался сзади возмущенный голос Сени. — Не для того я поступал, чтобы не учиться! Хочу учиться!

— Звучит как лозунг, — рассмеялась Лена. — Так и вижу, как по городу идут студенты с плакатами и скандируют «Руки прочь от ММА! Хотим учиться!».

— Так это же просто потрясная идея! — у Семёна загорелись глаза.

— Вообще-то я пошутила.

— А я нет! Мы должны отстоять нашу академию. Если понадобится, я…

— Не понадобится. Идите на занятия, — послышался уставший старческий голос.

Разом обернувшись, мы увидели ректора, который медленно поднимался по лестнице вслед за нами. Он выглядел ещё старше, чем на празднике. Осунулся, заострились нос и скулы, уголки губ опущены вниз. Должно быть он почти не спит и плохо питается.

Мы поздоровались и посторонились, пропуская его вместе с двумя телохранителями.

— А раньше он ходил без охраны, — шепнула Лена.

— Мамаш испугался? — усмехнулся я.

— А кого же ещё! Протесты женщин всегда приводят к переменам. Доказанный