Новое назначение - Андрей Александрович Васильев

— Кто о чем, а вшивый все о бане, — вздохнул Саша.

— А мне вот интересно, — произнес Олег, с самого начала желавший перевести разговор в другую плоскость. — Гули — они кто? А то все про них говорят, а я, если честно…

— Ты кино про зомби видел? — уточнил у него Баженов. — Ну, «Ночь живых мертвецов» или «Зомби в универмаге»? Там, где трупаки в рванье ходят и живых хавают?

— Видел, — подтвердил Ровнин. — Еще когда в институте учился.

— Ну вот, приблизительно такая же пакость, — пояснил Славян. — С той, правда, разницей, что гули живут исключительно под землей, выглядят еще мерзотнее, и от их укуса ты таким же, как они, не станешь.

— Но зато какую-то заразу, вроде столбняка, подхватишь запросто, потому кусать себя давать нельзя, — добавил Морозов. — Эти ребята, знаешь ли, зубы не чистят никогда. Да и вообще ни в коем случае не дай себя схватить, у гулей руки-крюки. В смысле с себя их лапы после легко не стряхнешь. Если такая тварь тебя сцапала — плохо дело. Как липкая лента пристанет и орать начнет, чтобы собратья прибежали.

— А потом все, кагалом навалятся, загрызут и в какой-нибудь закуток потеплее положат, — снова вступил в беседу Славян. — Таких в коллекторах пруд пруди.

— Зачем? — чуть ошалело уточнил юноша.

— Чтобы тело подпротухло. Они свежатинку не жалуют, любят мяско с гнильцой, — деловито пояснил Баженов. — Такие вот гастрономические пристрастия.

— Сейчас он не шутит, — очень серьезно произнес Морозов, отвечая на вопросительный взгляд Олега. — Все так. По сути своей гули трупоеды и есть. Если понятнее — эдакие шакалы. Падальщики.

— Так шакалы вроде трусливые?

— Гули тоже не смельчаки раньше были, — пояснил Александр. — Нападали, только когда десять на одного, да и то если совсем оголодают. Но в последнее время осмелели сверх меры.

— И не они одни, — снова подал голос Славян.

— Увы и ах, — помрачнел Морозов. — Разгулялась в последние годы наша клиентура, Олежка, совсем страх потеряла. Да чего я повторяюсь, ты сам все в отделе слышал.

— Ага, — покивал Ровнин. — А вот ты еще какую-то Джуму упоминал.

— Есть такая. Она королева гулей, вольна в жизни и смерти любого из них. Захочет — приблизит, захочет — на запчасти разберет. Говорят, что ей лет под пятьсот, если не больше, но правда это или нет — не знаю. Францева как-то спрашивал, но он от ответа ушел.

— А еще рассказывают, что Джума носит маску, сделанную из человеческой кожи, — добавил Баженов. — С какой-то красавицы пару веков назад ее сняла и на себя напялила.

Олег слушал их рассказы и искренне не понимал — они говорят серьезно или просто развлекаются таким образом? Опыт уже имелся, тот же Васек, когда Ровнин только-только пришел на работу в ОВД, несколько раз здорово и довольно жестко его разыграл. Сначала Олег на него было обиделся, но после перестал дуться, поскольку Сан Саныч ему объяснил — делалось подобное исключительно для его же пользы. Не должен оперативник верить всему, что слышит, даже если информация исходит от того, кого он лично знает. Доверяй, но проверяй, по-другому никак. По-другому очень просто можно налететь на пулю, нож, деньги или статью.

И еще неизвестно, что хуже.

— Олежка, мы не ездим тебе по ушам, — снова верно считал с лица юноши отразившиеся там сомнения Морозов. — Все на самом деле так. И да, Джума издалека как есть красавица. Правда, если ближе подойти, то жуть берет такая, что хоть всех святых из дома выноси. Я в том году видал, когда с Францевым к ней в гости под землю ходил. Он тогда решил меня Джуме представить.

— Было такое, — хмыкнул Баженов. — Помню. Ты после в одного бутылку «Белого орла» усидел и даже не поделился. Хотя и мог бы! Как ни крути — карьерный взлет.

— А знакомство с Джумой как-то влияет и на это? — в очередной раз удивился Олег.

— У нас уровня допуска как такового нет, — пояснил водитель. — Все занимаются всем. Но есть кое-какие граждане с той стороны баррикад, которые станут общаться лишь с теми, кого лично знают и кого считают равными себе. Потому, когда начальник отдела водит к Джуме или там к Ростогцеву сотрудника на познакомиться, — это, считай, он себе смену готовит. А Сашка, кстати, после этой встречи с королевой зама и получил.

— А кто такой Ростогцев? — мигом осведомился Ровнин.

— Какой любопытный, а? — вновь рассмеялся Славян. — Наверное, в детстве не «Ералаш» перед сеансом ждал, а «Хочу все знать?». Орешек знаний тверд, но мы не привыкли отступать!

— И правильно, — перегнувшись через сиденье, Морозов хлопнул его по плечу, — но мой тебе совет — не хватайся за все сразу, в дела наши входи постепенно, чтобы в голове каша не образовалась. Как у меня когда-то. Что до Ростогцева — это… Ладно, потом расскажу. Вон приехали вроде.

Конвульсивно дернувшись и издав особо громкий звук из выхлопной трубы, «рафик» остановился. Морозов открыл жалобно скрежетнувшую дверь и выбрался наружу, Олег последовал за ним.

Как оказалось, микроавтобус завез его в самый обычный двор, каких и в Москве хватает, и в Саратове, да и по всей стране. Четыре пятиэтажных дома образовывали эдакий квадрат, в центре которого находились обычные для городского пейзажа явления вроде бойлерной со стенами, испещренными надписями Antrax, «Спартак-чемпион» и «Машка всем дает»; детской площадки, представленной полуразрушенной песочницей, раздолбанными качелями и чудом не ушедшей в пункт приема металла «черепахой»; разросшихся кустов то ли сирени, то ли еще какого растения, откуда жутко несло мочой; а также покосившегося доминошного столика, под которым валялась пара местных «синяков». Короче — почти родной пейзаж. Как не уезжал никуда.

А еще тут имелся смурного вида немолодой младший лейтенант в помятой форменной рубахе, с полупустой бутылкой пива в руке, сидевший на почерневшей от времени и отполированной тысячами задниц скамейке у подъезда.

— Участковый Ростов, — отрекомендовался он, неохотно и с трудом вставая. — Честь отдать не могу, где-то вчера фуражку просрал.

— Однако, — проникся его словами Морозов. — А табельный? Тоже?

— Нам не положено, — ответил Ростов