Дочь врага Российской империи. Гимназистка - Василиса Мельницкая

ответил он. — Он позволяет ей пользоваться, если не устраивать там оргий.

— Савка! — рассердилась Ольга.

— Ой, да я пошутил, — засмеялся он. — Хочешь, брата пригласи. С ним тебя точно отпустят. Ну и… давайте хоть Лопухина, что ли?

— Хорошо, — согласилась Ольга. — Я не против.

— И я! — Клава чуть не подпрыгивала от радости.

— А я не могу, — не без злорадства произнесла я.

Я должна была согласиться, по сценарию. Но игнорировать приглашение директрисы не в моих интересах.

— Почему? — хором спросили Ольга и Бестужев.

Неподдельное удивление. Может, так даже лучше? Выглядит… естественнее.

— Ой, больно ты нам нужна, — пробурчала Клава.

Рыбка? Муха? Глупая курица. Своим замечанием она Бестужева разозлила. Причем непритворно.

— Не говори за всех, Клавдия, — произнес он вроде бы спокойно. — Я приглашаю вас с Ольгой на прогулку, что устраиваю для Яры. Так что без тебя я прекрасно обойдусь, а без Яры — нет.

Обращался он к Клаве, а морозный холод почувствовала я. Даже кожа мурашками покрылась.

Клава принялась извиняться, убеждать, что ее не так поняли. Ольга же нетерпеливо спросила:

— Так что за дела, Яра? Их никак нельзя отложить?

— Боюсь, никак, — ответила я. — У меня важная встреча в десять утра.

— К двенадцати освободишься? — Бестужев вновь ненавязчиво взял меня за руку.

— Думаю, да…

— Вот и отлично.

— А погода? — спохватилась Ольга. — Как завтра с погодой?

— Обещают ясную, — сказал Бестужев. — Уже сегодня, к вечеру, и на ближайшие два дня.

— Замечательно. — Ольга довольно улыбнулась. — Умираю от скуки.

— А почему… — начала было Клава, но поспешно захлопнула рот.

— Договаривай, — вздохнула Ольга. — Тебе интересно, почему мне скучно?

— Это как раз понятно, — оживилась Клава. — В городе летом скучно. Все разъезжаются по дачам, курортам. Это нам с Ярой пришлось приехать раньше. А вы… почему тут?

Бестужев со скучающим видом уставился в окно.

— Неделя, как я из Ниццы вернулась. Из-за курсов латинского языка. К слову, Яра, латынь — это… — Она закатила глаза и провела ребром ладони по шее. — Хуже только анатомия.

Бестужев объясняться не пожелал. Сказал, что если мы обо всем договорились, то ему пора, нужно заняться организацией завтрашней прогулки.

И оказалось, что Ольга прибыла в гимназию на машине с личным шофером. Клава тут же вспомнила, что ей нужно в город и напросилась ехать с ней. Бестужев же не спешил к спорткару, чтобы отвезти меня домой.

В кондитерской кроме нас никого не было: то ли из-за погоды, то ли из-за каникул в гимназии. Бестужев попросил принести горячего чаю.

— Так ты не торопишься? — спросила я.

— Отдать распоряжения насчет прогулки точно успею, — ответил он. — Ты ничего не хочешь мне сказать?

Я вздохнула. Настырный. Но…

— Савелий, приношу свои искренние извинения, — произнесла я, прижимая обе руки к сердцу.

Он вздернул бровь.

— Сава? — уточнила я. — Савушка? Уж прости, но звать тебя Савкой у меня язык не повернется.

Он засмеялся. Негромко, но… обидно.

— Ладно, проехали. Яр, а что вдруг за неожиданная встреча?

— Еще какая неожиданная. Я не успела предупредить, да и забыла, если честно. В учебной части сказали, что меня директриса вызывает. Завтра, к десяти.

— С чего бы?

Принесли чай. Бестужев пил его маленькими глотками, не спуская с меня внимательного взгляда.

— Не знаю, — нехотя ответила я. — Может, Клава пожаловалась тетке, как и грозилась.

— Навряд ли. Яра, ты в Петербург с кем приехала?

— Одна.

Вот и начались расспросы. Если Бестужев задастся целью узнать, кто я такая, его навряд ли что-то остановит. Лучше говорить правду… в разумных пределах.

— Из родственников здесь… никого?

— Никого, — согласилась я.

— Тебе выделили стипендию?

— Нет. Мою учебу оплатил опекун. Он недавно умер. Родителей не стало еще раньше. Я удовлетворила твое любопытство?

— Яра, не злись…

— Да кто я такая, чтобы злиться! Но ты сам сказал, что тебя не волнует мое происхождение.

Бестужев согласно склонил голову.

— Тогда не лезь с расспросами. У меня нет ни рода, ни титула. Мой опекун — известный в Москве врач, он хотел, чтобы я училась в этой гимназии. Если тебя что-то смущает, общаться со мной необязательно. Я не Клава, не смотрю в рот наследникам великих родов.

— Если бы ты была такой, как Клава, избавиться от меня было бы проще. — Бестужев издевательски ухмыльнулся. — Ты очень колючая, малышка.

Малы… Что⁈

— И очень красивая, когда злишься, — добавил он. — Искреннее негодование в твоем взгляде гораздо лучше презрения.

Из меня будто воздух выпустили. Злиться больше не хотелось. Какой в этом смысл? Бестужев видит во мне красивую девушку, а мое независимое поведение его только заводит. Тут уж… либо смириться, либо прекратить общение. И то, и другое мне не нравилось, но выбор очевиден. И хорошо, что мне не нужно изображать влюбленность, когда Клавы нет рядом.

— Сходим куда-нибудь вечером? — предложил Бестужев, отставляя пустую чашку.

— Куда-нибудь? — растерянно переспросила я.

— В клуб, например. От сладостей у меня скоро… слипнется. — Он позволил себе смешок. — Ты же совершеннолетняя?

— Да. Но…

— Можно в ресторан, но это скучно.

— Я не…

— Из шмоток купим что-нибудь. Прямо сейчас поедем и…

— Мне хватает своей одежды, — отрезала я.

— Заметно, — хмыкнул он. — Третий день в одном и том же.

— Потому что багаж я отправила отдельно, и доставка задерживается, вспыхнула я. — А ты…

— Хам, — согласился Бестужев. — Накладные у тебя? Поехали разбираться.

— Я сама разберусь.

— Как с Клавой?

— Намекаешь на то, что легко можешь поставить ее на место? Без унизительного розыгрыша? Я убедилась, можешь. Но я сама решаю свои проблемы.

— Не намекаю. Открытым текстом говорю. Но… как хочешь. Ты в своем праве. Так я заеду за тобой… часиков в девять?

— Нет. Я не пойду с тобой в клуб.

— Почему? — искренне удивился Бестужев.

— В пансионе, где я живу, есть правила. Я должна быть дома к десяти вечера.

— Ой, брось… Есть окна. И лестницы.

— Я не хочу идти с тобой