Моё пост-имаго - Владимир Торин

– Червоточцы. Какие вы используете фонари для них?

– Темный рубин. Стекло темно-рубинового цвета. И химический экстракт красного пламени.

– Черный Мотылек-убийца, летящий на кроваво-красный свет, – задумчиво проговорил доктор Доу. – Весьма мрачно.

– Это все предположения, доктор, – напомнил мистер Келпи. – Речь ведь шла о Червоточцах. Я не уверен, что Черный Мотылек так же отреагирует на подобный свет. И, позвольте узнать, уж не собираетесь ли вы…

Его слова прервал стук захлопнувшейся входной двери. Раздались шаги, и в гостиной, к облегчению дядюшки, появился Джаспер.

Весь вид племянника представлял сущий бардак: по меркам доктора Доу, выглядел мальчик сейчас немногим лучше канавной крысы, выползшей на мостовую после сильного ливня. Джаспер был взлохмачен (еще больше обычного), на щеке алела царапина, сюртук и брюки были все измазаны в грязи, галстук сидел вкривь.

«Какой кошмар!» – говорил взгляд дядюшки, но сам дядюшка молчал.

– Вы просто не поверите, что я узнал! – воскликнул Джаспер и, поспешно стянув с ног башмаки, потопал к камину. – Бр-р… как же холодно стало на улице, я весь продрог!

– Доктор Горрин сообщил, что ты покинул морг три часа назад. И что это за вид, позволь узнать? Ты что… – Натаниэль Доу поморщился, – дрался?

– Нет, просто упал! И вообще… – широко улыбнулся племянник, – ты тут же перестанешь на меня злиться, как только я расскажу тебе, что выяснил.

Он подтащил к камину стул, уселся и принялся рассказывать: и о том, что подслушал в морге, прячась под секционным столом, и о констеблях, и о визите в Клуб охотников-путешественников, а еще о сэре Хэмилтоне.

При одном только упоминании об охотнике доктор Доу и мистер Келпи переглянулись. Судя по всему, это был тот самый «неизвестный из экспедиции». Тот, о ком говорил Вамба. Но при этом даже невозмутимого доктора поразило известие о том, что охотник был найден в квартире мертвым, что лежал он там очень долго и что, вероятно, под его видом в экспедицию отправился кто-то другой.

– А что насчет предмета под подкладкой пиджака профессора Руффуса? – напомнил доктор Доу. – Доктор Горрин передал его тебе?

– Конечно, вот же он! Совсем о нем забыл!

Джаспер извлек из кармана половинку фонографического цилиндра и вручил ее дядюшке. Доктор Доу даже скрипнул зубами от досады – он ведь уже почти держал в руках вторую часть!

– Уверен, эта штуковина, – добавил мальчик, – содержит в себе разгадку тайны этой загадочной экспедиции в болота Кейкута.

Из дверей кухни показалась миссис Трикк. Экономка выглядела очень недовольной. Джаспер тут же попытался сделать вид, будто он вовсе еще и не вернулся и что это не он сидит на стуле у камина.

– Хватит разговаривать обо всех этих ваших зловещих вещах на голодный желудок, – заявила миссис Трикк и принялась накрывать на стол.

Доктор Доу повернулся к бабочнику:

– Мистер Келпи, поужинаете с нами?

– Прошу прощения, но вынужден отказаться, – ответил бабочник, бросив взгляд на часы. – Скоро начнется шквал, а у меня при себе совсем не осталось моего лекарства. К сожалению, я не могу позволить себе застрять в гостях на все то время, что будет бушевать эта туманная мерзость.

– Конечно, мистер Келпи.

– Из-за всех этих треволнений я совсем утратил счет времени. – Бабочник поспешно поднялся. – Если я выйду прямо сейчас, то еще успею благополучно добраться домой. – Он кивнул доктору и Джасперу. – Благодарю вас за чай и… и за все, что вы делаете.

Натаниэль Доу встал из кресла и пошел проводить помощника главы кафедры Лепидоптерологии до двери.

– Вызвать вам кэб?

– Нет-нет. Благодарю, я сяду на трамвай на Бремроук. – Мистер Келпи надел пальто, котелок, обмотался шарфом. – Надеюсь, вы сообщите мне о продвижении расследования.

Натаниэль Доу кивнул, и бабочник, набрав в грудь побольше воздуха, вышел за дверь, прямо в непроглядное туманное марево.

Доктор вернулся в гостиную и сел за стол. Он был все еще раздражен и злился на племянника. От мальчика это не укрылось, несмотря на то, что дядюшка не сказал ни слова.

– Ну, не злись, – добродушно сказал Джаспер. – Я был очень осторожен.

– Ты вообще думал о возможных последствиях? А если бы эти констебли тебя поймали?

Джаспер открыл было рот, чтобы ответить, но его прервал свисток пневмопочты.

Доктор поднялся, прошел в прихожую и, открыв крышку на трубе, достал капсулу. Судя по тому, с каким напряженным видом он застыл, прочитав послание, там было что-то очень важное.

Дядюшка резко развернулся. Его совершенно белое лицо не предвещало ничего хорошего. Доктор Доу вернулся в гостиную и взял с журнального столика свой продырявленный цилиндр. Проворчал:

– Это никуда не годится. Не расхаживать же по городу с дырками от пуль. Придется взять запасной.

– Дядюшка? – испуганно произнес Джаспер – мальчик ничего не понимал.

Из двери кухни с очередным подносом в руках появилась экономка.

– Боюсь, ужин переносится, миссис Трикк, – сказал доктор Доу.

– Как это, переносится, позвольте поинтересоваться?

Доктор не ответил. Повернувшись к племяннику, он велел:

– Джаспер, одевайся.

– Что произошло, дядюшка?

– Еще одно. Еще одно убийство. Черный Мотылек напал снова.

Часть II. Глава 1. В преддверии шквала.

Часть вторая. Черный Мотылек.

Глава 1. В преддверии шквала.

Тяжелые дубовые двери отворились, и посетители – джентльмен с саквояжем и антитуманным зонтом и мальчишка с руками в карманах – оказались в просторном прохладном вестибюле с теряющимися в темноте высокими потолками. Под сводами помещения гнездились огромные часы: во мраке медленно двигались шестерни, каждая размером с комнату, с громоподобным «р-рух» монструозные стрелки отсчитывали время, а маятники создавали вздымающие волосы порывы ветра.

Помимо часов в вестибюле практически ничего не было. Такие места будто специально предназначены, чтобы люди чувствовали себя в них жалкими, крошечными, а еще больными – в самом воздухе тут витало нечто неуловимо больничное…

В дальнем конце вестибюля горела лампа. Висела она над открытыми дверями парового лифта, у которых бродил, не в силах найти себе места от беспокойства, некий полный господин с неприкаянной, страдающей перееданием тенью. Наличие формы выдавало в нем департаментского служащего, а наличие трясущейся головы и беспокойных рук – невротика. Господин у лифта то и дело замирал на месте, задирал голову и глядел