Моё пост-имаго - Владимир Торин

самого утра провозиться с какими-нибудь редкими бабочками. Закончив серию, как и всегда в таком случае, я пошел к профессору Гиблингу, намереваясь оставить у него на столе новые каталоги и расправленных Сумеречных Вильм, подготовленных для утренней лекции. Я полагал, что он уже давно ушел, но, к моему удивлению, профессор был у себя в кабинете, сидел в кресле, откинувшись на спинку. Свет не горел, и я еще подумал: «Как странно, что профессор сидит в темноте»…

Мистер Келпи прервался, достал платок и вытер выступившие на глазах слезы. После чего продолжил:

– Голова профессора была задрана, и я решил, что он снова заснул за работой. Попробовал его разбудить, но тут понял, что он… – помощник главы кафедры всхлипнул.

– Он был теплым? – спросил Натаниэль Доу.

Мистер Келпи испуганно поглядел на доктора, а тот невозмутимо и безжалостно продолжил:

– Вы ведь потрогали его? Он был теплым или холодным? Успел окоченеть?

– Он был… обычным, – опустошенно сказал мистер Келпи.

– Хм. Глаза его были открыты или закрыты?

– Глаза были открыты! Точно открыты! Я помню, ведь я сам ему их закрыл.

Доктор покивал своим мыслям.

– Что было после того, как вы его обнаружили?

– Я тут же сообщил мистеру Феннигу, управляющему общества, и поставил в известность полицию. Тело забрали в морг.

– У профессора Гиблинга не было родственников?

– Никого не было. Вся его жизнь была связана с наукой, – тяжко вздохнул мистер Келпи. – Его волновали только бабочки.

– Вскрытие проводилось?

– Я… я не знаю. Это ведь ваш друг работает в морге, доктор. Он вам может сказать точнее.

Доктор поморщился от слова «друг».

– Непременно узнаю у него при случае. – Он выдохнул тонкую струйку дыма. – Профессора, насколько я понимаю, похоронили в Тремпл-Толл…

– На Чемоданном кладбище, да. Была довольно скромная церемония. Пришли несколько коллег из научного общества, сэр Крамароу выразил свои соболезнования и прочитал очень проникновенную речь. «Погребальный оркестр господина Пруддса» исполнил скорбнянс «Забудь меня, мой старый друг». Это так… грустно.

– Вы ничего не заметили странного, когда увидели профессора в кабинете?

– Странного?! – воскликнул мистер Келпи раздраженно. – Да он был мертв! Я только об этом и мог думать! Этот человек меня научил всему, что я знаю. Он меня вытащил из… – он запнулся, не в силах совладать с охватившими его чувствами и спрятал глаза под платком.

– Конечно-конечно, – сказал доктор Доу и немного помолчал. – Еще один вопрос, мистер Келпи. Вы не почувствовали какой-нибудь необычный запах в кабинете, когда обнаружили профессора?

Мистер Келпи хмуро поглядел на доктора.

– Вы имеете в виду чернослив?

– Помимо прочего.

– Нет, ничего такого я не почувствовал.

– Пейте чай, мистер Келпи, он успокаивает…

Доктор задумчиво уставился в пустоту перед собой.

– Куда он все-таки делся, Черный Мотылек? – негромко проговорил он. – Никто его не видел. Куда он мог деться?

– Может, он просто улетел?

– Это вряд ли. Очевидно, что на вокзале, в таком людном месте, его не могли бы не заметить. Тут же поднялась бы паника, крики, но всего этого не было. Черный Мотылек скрылся каким-то чудесным образом. Помнится, вы рассказывали о различных невероятных способностях, которые ему приписывают. Существуют бабочки, которые могут становиться невидимыми?

Мистер Келпи задумался.

– Могут становиться невидимыми некоторые бабочки с островов Вирен и Паранезии, – сказал он, – а еще, насколько мне известно, Крохотули Серебряные. Что касается Черного Мотылька, то, несмотря на все приписываемые ему невероятные способности, в книге профессора Гиблинга нигде не упоминалось о подобной. Но, боюсь, эта бабочка недостаточно изучена.

– Раз уж мы заговорили об этой книге, – начал доктор, – может быть, есть то, о чем мне следует знать? То, что поможет нам разыскать это существо? Я был бы вам благодарен, если бы вы описали его, мистер Келпи, ведь мне до сих пор не вполне ясно, с чем мы столкнулись.

– Конечно… эм-м… – бабочник замялся. – Черный Мотылек – ночное создание. И солнечный свет ему крайне противен. У него две пары крыльев. Кромешно-черные. Без каких-либо узоров и пятен. Сугубо чернильный пигмент. Размах крыльев самки, согласно книге профессора Гиблинга, может достигать четырех-пяти футов. А самец… – мистер Келпи замолчал, пытаясь подобрать слова. – Он… он отличается от самки.

– Половой диморфизм?

– Именно.

– Что вы можете рассказать о повадках бабочки?

Мистер Келпи отпил немного чая. Даже после первого глотка он немного успокоился.

– Черный Мотылек, помимо прочего, хищник, – сказал он. – Питается слезной жидкостью, кровью и, как и многие бабочки, падалью. Но нападает он, только когда голоден, либо когда его провоцируют.

– Вы сказали «помимо прочего».

– Согласно книге профессора Гиблинга, Черный Мотылек еще и антофил, то есть голод его, помимо плоти, крови и слез живых существ, может быть утолен так же пыльцой некоторых цветов и растений. Сладкое усыпляет мотылька, делает его мирным и вялым.

Доктор тут же вспомнил о том, что говорил проводник.

– Много чая с сахаром… чай с сахаром… – сказал он, и бабочник недоуменно на него поглядел, не понимая, о чем идет речь. – Как нам отыскать Черного Мотылька, мистер Келпи? Как профессор Руффус его поймал?

– О, боюсь, это для меня совершеннейшая загадка, – жалобно ответил бабочник. – Я был бы рад вам помочь, но это поистине либо чудо, либо удача – иных версий у меня нет…

– К какому семейству относится Черный Мотылек?

Мистер Келпи задумался.

– Профессор Гиблинг и сам не был уверен, – сказал он. – Ближайшее семейство, как он полагал, – это Чернильные Червоточцы.

– Есть какие-либо особенности у данного семейства? То, что может помочь?

– Что ж… Чернильные Червоточцы, как и интересующий нас представитель чешуекрылых, – сугубо ночные создания, у них замечательный слух…

– В коллекции общества присутствуют представители данного семейства? Если присутствуют, то как их поймали?

– Их ловят на свет.

– Подробнее, пожалуйста.

Мистер Келпи сделал еще один глоток чая. Он уже настолько успокоился, что даже осмелился взять с подноса одну из коврижек миссис Трикк.

– Есть специальные фонари, – сказал бабочник, – которые применяются при охоте на тех или иных мотыльков. Мы используем различные светофильтры и химические красители огня для каждого отдельного вида мотыльков. «Ловчие фонари» – сложные оптические приборы с тонкой