Кожедубов. Логистические трудности. - Денис Деф

ее мне. Как только я взял ее из его рук, парень тут же отключился, снова потеряв сознание.

— Пу-пу-пу, и что теперь с ним делать? — Смотря на бесчувственное тело подмастерья, бормотал я.

Ситуация была крайне странной, с какой стороны ни посмотри. Я решил отставить пока обморочное тело подмастерья на стуле и открыл записную книжку. «ЗЭЩ ЧЩП ШКЬЦПОУП» — гласила фраза на первой странице. Загадочно и непонятно, сделал я вывод. Я перевернул страницу и прочитал фразу «ЬЦПОЮИДУП ГУЯЫЩМКШШЁП ЯЫКТЁ ЛЮОЮЭ ЪЫЩЬЭЩ ЪКЬАКЦХКЧУ ЭКХ ХКХ ШУХЭЩ УА ЫКЬГУЯЫЩМЁМКЭЖ ШП ЛЮОПЭ». Понятней не стало. Я листал остальные страницы, но и там была сплошная белиберда из набора букв, цифр и прочих непонятных символов. По-видимому, Важнов шифровал свои записи, и без ключа расшифровать их будет крайне трудно. Провозившись около получаса в бесплодных попытках разгадать шифр, я бросил это занятие. Я читал о чем-то подобном в детстве в исторических книгах, но что там было, вспомнить так и не удалось. Наконец обморочный подмастерье начал приходить в себя.

— Выпей, — протянул я ему стакан воды, когда тот открыл глаза.

— Спасибо, — пересохшими губами ответил подмастерье и дрожащими руками схватился за стакан.

Расплескав половину, пока подносил стакан ко рту, он наконец-то смог промочить горло.

— Лучше? — спросил немного более розового парнишку.

— Лучше… — закончив пить, сказал он.

Кажется, парень окончательно пришел в себя и теперь способен говорить более понятно.

— Спокойно сможешь говорить?

— Думаю, да, — выдохнув, успокаиваясь, ответил он.

— Тогда давай с самого начала, с чувством, с толком, с расстановкой, — открывая блокнот, сказал я. — Что за отец? Почему отец? И главное, откуда у тебя записная книжка Важнова?

Дело пахло керосином, и, похоже, все мое расследование летело куда-то в трубу или коту под то самое место.

— Я внебрачный сын Федора Фесовича, — начал он, — пусть они не жили с моей матерью, но папа не бросил нас и помогал.

— Фьють… Так что дальше?

Я присвистнул, делая записи, и вечер переставал казаться томным.

— Дальше, когда Важнов украл все наработки отца, я предложил ему устроиться подмастерьем. Чтобы сливать результаты его экспериментов, — предложил парень.

— И Важнов ничего не заметил? — не веря, спросил я.

Такой педантичный волшебник наверняка проверил бы своего подмастерья.

— Отец постарался, он подкупил архив и уничтожил все документы о моем рождении, так что бы никак нельзя было нас с ним связать. Дальше он через свои связи сделал так, что меня рекомендовали наставнику в подмастерья.

— И таким образом он сделал своего сына шпионом у своего врага? Да он настоящий интриган, — удивился я такой хитрости.

Это был действительно хитрый поступок. Фактически Гнусов обладал той же информацией, что и Важнов. Значит, его слова о невозможности заклинания уже не были столь беспочвенными.

— Никакой он не интриган! Это он всё придумал, а Важнов просто выкрал все документы! — взорвался парень.

— Продолжай, как у тебя оказалась его записная книжка?!

— Когда я обнаружил наставника лежащим на полу и перевернул его, то книжка сама выпала из его руки.

— И ты не сдержался и свистнул ее, пока была возможность?

— Да, а что мне еще оставалось?! Но я не убивал! Я всего лишь хотел справедливости! — тут же запротестовал он.

— А кто тогда убил?! — спросил я его.

— Я не знаю! Но не мы! — чуть ли не плача кричал он.

— Почему книжка тогда у тебя была, а не у Федора? — спросил я его.

— Вы же видели, она зашифрована, — кивнув в сторону раскрытой книжки, сказал подмастерье, — я остался с Софьей и попытался отыскать шифр, но так и не смог, а потом вы схватили отца!

— И что ты хочешь? — спросил я его.

— Я вернул книгу, она была не у него, так что отпустите его! — сжав кулаки, сказал он с надеждой.

— Ты понимаешь, что сейчас сделал только хуже? — спросил я его.

— Как хуже?! — взвизгнув с совиными глазами, спросил подмастерье.

— Ну как, он убил, а ты украл то, что было надо, и находился в доме, чтобы найти ключ, где гарантии, что вы были не заодно?! — собрав логическую цепочку, которую, по-видимому, не удалось собрать ему, сказал я.

— А! Я? Он?! Не-е-ет!!! — парень закричал и, схватившись за сердце, повалился на пол, теряя сознание, когда в его голове сложились все детальки пазла.

Я подошел к парню и убедился, что он не откинулся. Вспомнив правила первой помощи, я повернул его голову набок и вызвал скорую. И пока ждал ангелов в синих робах на белоснежной карете, раздумывал о том, что мне делать дальше. Если поверить парню, то все найденные улики — это туфта, но, как я сказал, его признание только ухудшило положение волшебника. Либо всё это было очень грамотной и весьма проработанной подставой. В любом случае завтра дознаватели сделают свою работу, и волшебник либо сознается, либо нет.

Бригада медиков приехала не то чтобы быстро, но могла бы и побыстрее. Опросив меня, что произошло, доктор с выпученными глазами всё записал и, попрощавшись, вышел следом. Я мог его понять, всё же не каждый день подозреваемого в убийстве увозят от детектива с сердечным приступом. Погрузив бесчувственного подмастерья на каталку, доктора выдали квиток с адресом, куда его увозят.

Закрыв за врачами дверь, я отправился ужинать. Очередной имперский ужин крутился в микроволновке, а я ждал ответа от капитана. Вскоре пришла эсэмэска с коротким сообщением о том, что отменить дознание не получится, так как оно уже идет. Так что все разговоры точно откладываются на завтра. Когда я закончил ужинать и пил кофе, смотря вечерние новости, мне пришло сообщение от Саши. Он интересовался, не появилось ли новых деталей в деле, и хвалился личными достижениями на отдыхе. Прочитав километровое сообщение, я просто выключил телефон, плюхнувшись на диван, оставив друга без ответа. Крутя в голове события за день еще раз, я незаметно для себя уснул.

Проснувшись утром в разбитом состоянии и быстро приведя себя в порядок, я отправился в участок, где уже должно было быть готовым дознание Гнусова. Махнув дежурному на проходной пропуском и не останавливаясь, практически влетая в участок. Подходя к отделу, я сначала услышал,