Чудная деревня. Третья часть. Русалочье озеро - Татьяна Анатольевна Нурова

столкнуться с Потаповым в нескольких местах сразу за очень короткий срок, он тогда был в разных образах, но каждый раз узнавал меня. — Он слишком могуществен и невероятен для понимания людьми, его только нужно принимать как мы и принимаем прочую нечисть. — Мы и об обычной нечисти знаем мало, только внешнюю сторону, а как они живут нам неведомо, в свой мир они нас просто не пускают. — Мы ведь за те тысячелетия, что живем рядом, научились только убивать их, да где то мы научились общаться, и они иногда нам помогают, но как они живут, и что о нас думают на самом деле это загадка. — Может когда то ее и раскроешь? — К тебе нечисть относится лучше, чем к нам всем здесь вместе взятым, и видимо для этого тоже есть причина.

— Да, все стало только запутанней и непонятней, — пробормотала я под впечатлением рассказа Питирима. — Я тебя еще больше напугаю, — усмехнулся Питирим, — все образы, в которых Потапов появляется на людях настоящие, в смысле это его родные сыновья.

Питирим сбился, засмущался и остановился. — Знаю я это, и знаю что это невозможно, сначала я думал, что они берендеи, ну как наши оборотни волки, но я перевернул столько всего книг и рукописей, и у меня сложилась картинка, уж не знаю насколько реальная. — Возможно, самый первый раз Потапов и появился перед людьми в образе берендея, а вот дальше непонятно. — Может он, где и сидит в глубоком лесу и как выглядит представить нам просто невозможно, а своих сыновей он использует как глаза и уши, они все подчиняются ему беспрекословно, а их у него очень много. — Да кстати о сыновьях, — Питирим отпустил мою руку, затем вспомнил, что идти самой мне тяжело и снова схватил, таким лихорадочно возбужденным я его никогда не видела. — Я же сам долго собирал истории о лесных подкидышах, это случалось во все времена. — В лесу или около, находят ребенка, у всех детей всегда есть общее, — это отличное здоровье, лидерские качества и не дюжий ум подкидышей. — Подкидыши, в любых условиях и во все времена, адаптировались в человеческом мире. — А это и хорошее образование, и умение зарабатывать. — Они ведь всегда стремятся не только к богатству, но и во власть. — Видно так Потапов пытается влиять на историю нашего мира, это для нечисти невероятные возможности. — А ведь он не один такой, вспомни ка истории про огненных змеев, как их только не называют в разных странах по всему миру.

Я тоже задумалась, да есть такое, огненные Змеи или Летавецы, еще Дух падающей звезды, много имен, все не перечислить. И ведь обычно эти сущности всегда выбирали первых красавиц в поселении. Сказки обычно начинались так, во время звездопада девушка знакомилась с красивым горячим парнем, затем они встречались долгими ночами, после чего парень исчезал, а девушка оставалась с ребенком.

Я недоверчиво хмыкнула, — Ага как же слышала я и всегда думала, что девушке тоже же надо как то оправдываться, за свое поведение перед семьей, да и у многих таких сказок окончание весьма печальное.

— Не скажи, — Питириму было интересно поспорить со мной, — чаще всего именно после исчезновения огненного Змея девушка оставалась со здоровым умным ребенком, реже рождались уроды. — Но ты не знаешь того что одно время таких детей уничтожали вместе с матерями, считая их порождением дьявола, а к подкидышам отношение попроще почему то. — Главное во всех этих историях одно, — у нас людей могут быть общие дети, что уже просто невероятно, и ведь никто не пытался этого понять и принять. — Уральские девы тоже такая же загадка, их можно даже убить вдалеке от дома, как и детей Потапова. — А девушек от совсем маленьких до взрослых в доме малахитовой Девы всегда много, они ж не клонируются. — Даже пытался я, когда то за одной такой красоткой ухаживать, но меня отшили быстро, хорошо хоть отпустили живым.

М-да, мы невольно заулыбались, представив эту картину.

— Не бери в голову, произнес Питирим, подводя меня к дому, — может со временем, узнаешь все тайны и поймешь их.

Да услышанное поразило меня, чувство сопричастности к чему — то неведомому и чудесному волновало, но пока мне нужно кое- что сделать хоть и не такое великое, но очень нужное дело. Я потихоньку стала ощущать свой дар, но пока им не пользовалась, сил пока было слишком мало, и на полноценное волшебство я была неспособна. Но уже знала, что слабую волшбу я потяну, и мне нужно было срочно подлечить Любаву. Любава сильно сдала за эти годы, и я чувствовала, как у нее все болит внутри, и она сильно постарела, еле держится на ногах, да и еще всю работу по дому и меня тащит на себе. Она была самым дорогим для меня, родным человеком, и мне уже следовало позаботиться о ее здоровье. Дома отдохнула, поела, и попросила Прошку принести мою спрятанную куртку. Любава уже тоже была дома и хозяйничала у плиты, услышав мою просьбу, она быстро накинула засов на входную дверь. Я удобно уселась у печи и стала рыться в карманах принесенной куртки, надеясь, что ничего не растеряла по дороге домой. Но беспокоилась зря, два необычной формы флакона лежали в кармане, завернутые в какой то жухлые травяные листы. Флаконы были очень необычными, казались совсем маленькими, чуть больше пробника духов, только стекло было похоже на хрусталь и на флаконах необычным узором были вплетены руны чуждой нашему миру магии. У флаконов было и другое свойство, хоть они и казались совсем небольшими по объему, но содержимого внутри было намного больше, обманки, которые не распознает даже опытный маг. Я же просто знала это, и знала, как с ними обращаться, все это мне нашептала русалка, показав как почувствовать, и увидеть чужую магию. У меня уже были подобные знания в голове, когда я попала в русалочье озеро. И поэтому, зная это, русалка мне просто помогла освоить новое волшебство. Сверстка пространства, мелькнуло у меня в голове, я тоже так делала, когда прятала черную книгу. Но работа русалок была ювелирной и не шла ни в какое сравнение с моими поделками, но с другой стороны, я дошла до всего сама, своей головой, а теперь смогу перепрятать туже книгу с таким же изяществом. Меня поразило то, что взглянув на чужую работу, я поняла сразу же, как все устроено, сумела увидеть плетение чужой волшбы, и знала теперь, как ее можно повторить, и воспроизвести руны, даже не