Мертвые берут наличными - Марина Сергеевна Комарова

внимательно всматривался. — Комната… голодная.

Внезапно в коридоре показался мальчик лет десяти. Он посмотрел на них, не сказал ни слова и… скрылся в боковом проходе.

— Он нас видел?

— Не уверен, — сказал Енчжу. — У него взгляд был… как у тех, кого вытащили из воды, но забыли сказать, что дышать можно.

— Какой ты поэтичный.

— Не начинай.

Под потолком мягко мигнула лампа.

— Ну что, волонтер Ким, — сказал Енчжу, понижая голос. — Пошли на осмотр. Нас ждет директор этого безобразия.

— Ага, — отозвался Джувон и незаметно потрогал в кармане мешочек с солью, который прихватил на всякий случай. — Дай только немного привыкнуть к тому, как здесь все… будто бы нормально.

— Именно «будто бы». Снаружи — детдом, а вот внутри… все очень-очень странно и неуютно.

— Господа волонтеры! — Администратор появилась из-за угла и махнула рукой. — Прошу за мной.

Они двинулись за ней по коридору, где пахло цветами и старым линолеумом. Где за каждой стеной кто-то, возможно, шептал: «Сделай, чтобы они ушли».

— Вот и наш директор, — сказала администратор, чуть понизив голос, как будто заранее оправдываясь. — Господин Пэ Тэквон. Он… человек старой закалки. Но старательный. И любит порядок.

С этими словами она открыла дверь в кабинет. Тот был просторным, слишком просторным, как для учреждения, которое экономит на игрушках и учебниках. Стены выкрашены в бежевый цвет, стулья обиты мягкой тканью. Паркетный пол тихо поскрипывал под ногами. Окно с плотными занавесками, массивный стол с лаковой поверхностью. Книги, аккуратно выстроенные по цвету корешков. Небольшой алтарь предков в углу. Надо же. А еще резной портрет самого Пэ Тэквона. Да, именно резной, из темного дерева. Настоящий культ личности, если так подумать.

Сам Пэ Тэквон выглядел как человек, которого можно представить одновременно директором, чиновником и военным в отставке. Плотный, высокий, с прямой спиной, коротко стриженными седеющими волосами и настороженно-теплым выражением лица. Он улыбался, но это была не улыбка, а выверенный изгиб губ. Как у тех, кто давно привык носить маску вежливости.

— Рад приветствовать вас, господа, — сказал директор, вставая и протягивая руку. У него был глубокий, хорошо поставленный голос. — Центр поддержки сирот из Сеула, верно? Мы давно не получали волонтеров. Ваше дело — благородное. Особенно в наше время.

— Мы просто хотим помочь, — мягко ответил Енчжу, пожимая руку в ответ. — Это наш первый выезд. Надеемся быть полезными.

— С пользой у нас все хорошо, — заметил директор. — Воспитательная работа, дисциплина, порядок. У нас все построено на принципах ясности. Наши дети должны понимать, что такое ответственность. И начинать лучше с самых юных лет. Это делает их сильнее.

«И загоняет глубже в раковину», — мысленно добавил Джувон, но вслух ничего не сказал, тоже пожимая руку Пэ Тэквона. А хватка-то как у клеща.

— Где вы хотите разместиться? — поинтересовался директор, усаживая их на мягкие стулья напротив себя. — На втором этаже свободны две комнаты. Уютные. С видом на сад. Дети туда не заходят, так что вам будет спокойно.

Он говорил так, словно уже десятки раз это проговаривал. Голос убаюкивающий, даже когда речь шла о «дисциплине» и «изоляции». Каждый его жест был точным, взгляд — цепким. Он не просто общался. Он сканировал тех, кто сидел перед ним.

— Вы уже видели распорядок? — поинтересовался Пэ Тэквон, доставая папку и раскрывая на нужной странице. — Все расписано: подъем, занятия, обед, отдых, время на прогулки. Разумеется, есть тихий час. И… изолированные часы. Иногда ребенку нужно побыть одному.

Он протянул листок. Енчжу взял его с профессиональной и лениво-вежливой ухмылкой, а Джувон скользнул глазами по таблице.

'07:00 — Подъем

08:00 — Завтрак

09:00 — Учеба/кружки

13:00 — Обед

14:00 — Тихий час / индивидуальные занятия/комната изоляции

16:00 — Прогулка

18:00 — Ужин

19:00 — Вечерние задания

21:00 — Сон'

Какого дьявола? Комната, простите, чего?

— Комната изоляции? — спросил Джувон с нарочито наивным удивлением. — Это как… тайм-аут?

— Можно сказать, — отозвался Пэ Тэквон, сцепляя пальцы в замок. — Иногда дети устают от общения. Или проявляют деструктивное поведение. Мы даем им время, чтобы восстановиться. Это важно. Баланс — основа гармонии. И, поверьте, комната не страшная. Обычное помещение с мягкой стенкой и книжной полкой.

«В котором у вас творится черт знает что», — мрачно подумал Джувон, но в лице не изменился.

— А как часто туда попадают дети? — мягко уточнил Енчжу.

Повисла пауза.

Пэ Тэквон слегка улыбнулся:

— Мы стараемся не злоупотреблять. Но… правила есть правила. Иногда кому-то нужно напомнить, что в жизни есть последствия. Особенно если ребенок агрессивен.

Улыбка на лице не изменилась. Но воздух в кабинете сделался гуще.

Джувон почувствовал, как все внутри сжалось. Он внимательно смотрел на Пэ Тэквона. Речь, поведение, осанка — все было выучено, отрепетировано, безупречно. Но за этой оболочкой что-то звенело не в такт.

«Он следит за нами, — понял Джувон. — Он записывает в голове каждое слово. Не верит, что мы просто волонтеры. Он улыбается, но проверяет».

— А можно будет взглянуть на комнаты, где дети проводят свободное время? — спросил он. — Арт-терапия лучше всего работает в знакомой обстановке.

Пэ Тэквон улыбнулся шире:

— Конечно. Я сейчас вызову старшую воспитательницу, она вас проводит. Вы свободны в передвижении. Главное, уважайте внутренние правила. У нас дети с разным опытом. Некоторые с травмами. И… — Он слегка наклонился вперед. — Если кто-то из них вдруг скажет вам странные вещи, не принимайте на веру. Знаете, у детей богатое воображение.

— Конечно, — кивнул Енчжу. — Мы понимаем. Иногда дети много чего выдумывают, чтобы привлечь внимание.

— Именно, — сказал Пэ Тэквон, и в его глазах мелькнуло что-то холодное.

Они вышли из кабинета молча.

В коридоре раздавались негромкие голоса — кто-то из воспитателей слушал новости по радио. За окном покачивались деревья под легким ветром. На первый взгляд, место, где живут обычные дети. Но воздух казался странным. Давящим. Будто в здании слишком много воздуха и слишком мало звука.

— Ну? — спросил Джувон, когда они отошли подальше от кабинета Пэ Тэквона.

— Он боится, — отозвался Енчжу. — И не нас.

— А кого?

— Того, кто здесь действительно хозяин.

Они замерли у одной из дверей. Маленькая табличка гласила: «Изолированная комната. Вход только по расписанию».

— Как