Чай со звездным сиянием. Книга 2 - Марта Льян

– Я тогда просто развернулась и ушла. Долго пыталась забыть этот случай, но он никак не шел у меня из головы, – Эсси не среагировала на его возражение. – Я все время думала о том, что могу однажды – пусть даже косвенно – оказаться ответственной за чей-то неудачный случай, кого-то не вытащу… Даже если я не буду вести операции, рано или поздно я столкнусь с этим, наверное. Где угодно можно сделать ошибку, которая испортит все! Но я тогда пыталась абстрагироваться и продолжала посещать практику, а через месяц…

Ее дыхание то и дело сбивалось, и Уилл невольно подумал о маленькой рыбке, выброшенной на берег. Он вжал голову в плечи: было стыдно за то, что он вообще начал этот разговор.

– Через месяц произошел… несчастный случай. Автокатастрофа. Человек – я даже видела его раньше, он работал в моем университете преподавателем – резко бросился за котенком на дорогу. Кота он из-под колес отогнал, а вот сам… – предложения становились все короче и короче. – Сильное столкновение и, в общем… Мы вызвали скорую, думали ему помочь – там кроме меня был рядом еще кто-то, уже состоявшийся медик, и еще люди. К сожалению, не вышло. – Она отвернулась. – Перелом шеи. Он буквально у меня на глазах скончался. Столкновение было не самым сильным, но падение – очень неудачное.

Уилл обнял ее за плечи, пытаясь успокоить.

– Я все время думаю, что могла бы… должна была ему помочь. Понимаешь, я знаю, что я на самом деле не могла, но все равно чувствую себя виноватой. С таким переломом обычно не выживают, я даже на экзамене это отвечала, да и потом подтвердили в очередной раз. Но все время кажется, что могло бы случиться чудо, будь я более опытной, или решительной, или… Не знаю! – ундина тряхнула головой, пытаясь избавиться от воспоминаний. – В общем, после этого я отказалась от затеи продолжать работу в медицинской отрасли. Я поняла, что не смогу не винить себя, отключать эмоции, не бояться. Особенно после того, что произошло. Я неплохой сотрудник технически – тем более это все наживное. Я плоха с точки зрения уверенности и смелости. Вечно думаю о том, что может случиться что-то страшное.

Эсси подняла руку, чтобы потереть глаза – она не плакала, но, кажется, слишком долго смотрела в одну точку – и случайно коснулась ладонью руки Уилла. Пальцы у нее были холодные, как льдинки. У озера даже в плюсовую температуру стоило носить перчатки – ветер зимой был пробирающий, – но все четверо упорно пренебрегали этим, при том, что перчатки у каждого имелись. Форменное упрямство.

– Я вернулась домой. Матери я об этом не рассказывала, сказала – не потянула практику по сложности. Она бы вряд ли поняла. Сестре – частично. Полностью рассказала только Берну. Он успокаивал, говорил, что я держусь молодцом. Я хотела бы ему верить, но тогда не верилось. Я ведь уходила, чтобы стать специалистом, а стала никем. И мама мне все время напоминала об этом.

«А стала никем…» – эхом отозвалось в голове у Уилла.

– Я не хотела возвращаться к людям. Думаю, понимаешь, почему. Было стыдно за то, что я отказалась от стольких вещей, но при этом я понимала, что я – во всяком случае, я тогда, да и сейчас тоже – этого не выдержала бы. Потом сестра влюбилась и сбежала, несмотря на угрозы матери, а спустя пару лет ушла и мама – сказала, что на меня она все равно надежды не возлагала и поедет искать кого-нибудь, кто сможет ее достойно обеспечивать. Я тогда работала архивариусом в мелкой фирме и получала совсем немного. Вот так я осталась одна. Около года еще колебалась, прислушивалась к себе. Стала часто ходить на прогулки в горы – может быть, это мне помогло?

Ее голос становится уверенней по мере того, как она уходила все дальше и дальше от самого острого осколка прошлого.

– Лес и горы ведь исцеляют не хуже речной воды – бережно и легко. Через пару месяцев сквозь страхи и боль прорастут первые зеленые побеги, а спустя год – расцветешь, как альпийские луга по весне. Не могу сказать, что я расцвела, но уж точно решила попробовать еще раз. Сменила облик на тот, который знаком тебе, снова сдала экзамены, отучилась на программе коммуникаций и статистики и устроилась на работу в Вене. Берн и Ингрид – она жена Шалимара, ты ее наверняка скоро увидишь – постоянно тормошили меня, не давали скучать. Они же чуть позже подбили меня на поручительство. А в тот вечер, когда Дирк сказал, что Кадер в опасности, я испугалась, что снова окажусь в ситуации. Такой же, как та… Когда ты совсем рядом, когда искренне хочешь, но ничем не можешь помочь. И потом из двоих остается один. Ответственный за смерть.

– Ох, Эсси… – Молодой человек пытался проглотить комок в горле. – Но ведь все обошлось! Бандитов скоро поймают, и тогда вообще можно будет не беспокоиться ни о чем.

Она слабо кивнула.

– Я ведь и Кадеру рассказывала эту историю, – бесцветным тоном продолжила ундина. – В прошлом году. Он тоже уверял, что мне не стоит себя обвинять и постоянно к этому возвращаться. Что я сделала все, что могла, и не каждый бы смог пройти через это. Вообще, он долго говорил тогда. Я помню, что мне стало намного легче. И сейчас стало легче. С каждым рассказом я понемногу отпускаю это. Но иногда думаю: может, это все просто слова, чтобы меня успокоить? Может, то, что он сказал – неправда?

– О, это ты зря, – улыбнулся Уилл. – Даже я за наше недолгое общение понял, что Кадеру точно можно верить. Он не станет врать или что-то от нас утаивать.

Эсси подняла взгляд.

– Я думаю… Хотя, блин, какое там думаю, я знаю, что Кадер говорил от чистого сердца! Как и я сейчас. Ты не виновата, Эсси. Как вообще кто-то может быть в таком виноват?

Ундина негромко вздохнула. Уилл аккуратно погладил ее по спине, пытаясь приободрить.

– Прости меня, пожалуйста. Не стоило про это спрашивать. Просто эта фраза так звучала… Я тогда насочинял всякого, даже жутко стало. А теперь стыдно, что я вообще так подумал.

– Не извиняйся, – грустно улыбнулась Эсси. – А твои чувства мне знакомы: я тоже порой думаю о всяких жутких вещах. Хорошо, что чаще всего это просто беспочвенные опасения. Хотя не все, чего я боюсь, оказывается неверным. Я ведь знала, что с Дирком что-то нечисто, но решила, что это все глупости. Когда постоянно обо всем беспокоишься, перестаешь