Чай со звездным сиянием. Книга 2 - Марта Льян

Был один гость, а теперь трое. Один был человеком, другой – из загадочных краев, до которых шесть часов лететь прямым рейсом, а третий так и вовсе проявлял бандитские наклонности. Жуть какая! Что бы ей на это сказала мать?

Но почему-то, чем больше проходило времени, тем ей было спокойнее. Дом перестал быть таким пустым и холодным, а все три временных жильца уважали ее право время от времени быть в одиночестве, и поэтому она не чувствовала себя неуютно.

Чуть позже Эсси даже поймала себя на мысли, что, если она однажды встанет и обнаружит, что они разбили ее любимую вазу, то с легкостью их простит. Да пусть хоть лопаткой для торта стены зашпаклевывают, лишь бы не уходили. Или, уходя, пообещали заглянуть еще. И чего она все это время боялась?

Нет, конечно, с периодическими перебранками этой троицы и веселым пением по вечерам аккуратный домишко порой превращался в вокзал (Кадер сказал, что в сук[17] или попросту в базар), но это не делало его хуже. Напротив, это добавляло ему живости и теплоты, а Эсси впервые за много лет осознала, что люди и арикъялны вкладывают в понятие «дом».

Мы ведь все знаем, что это не просто место?

* * *

Уилл стоял на крыльце вместе с ундиной: они решили подышать свежим воздухом, пока ждали Дирка и Кадера из магазина. Арикъялны вернутся, разберут сумки, и можно будет пойти навестить Симона. Завтра еще предстоит встретиться с Анной, приехавшей буквально на днях – а то лепрекон уже всем плешь успел проесть по поводу бездействия как Комитета, так и их самих.

Ждать оставалось с полчаса. Уилл подумал о том, что приснившийся ему на отдыхе противный сон, заставивший вспомнить о мучавшей его проблеме, стоило бы обсудить с Кадером. Он ведь еще что-то хотел обсудить… Точно! Спросить Эсси!

Он оценил ситуацию: вроде ундина спокойна и вполне настроена поговорить. Правда, стоит ли вообще об этом спрашивать? Но ведь если он не узнает – так и будет мучиться. Надо рискнуть.

– Эсси? Что ты имела в виду, когда сказала, что… Что не хочешь снова быть ответственной за чью-то… смерть?

Уилл осекся.

– Если что, можешь не отвечать, – тихо проронил он. – Просто это не давало мне покоя с того вечера, и я должен был спросить.

Эсси резко погрустнела.

– Нет, я расскажу, раз уж ты спросил. Ненавижу это вспоминать и делилась этим только с сестрой, Берном и Кадером, но здесь нет ничего секретного.

Уилл насторожился. Он пристально смотрел на нее – встревоженную и печальную, как один из последних осенних дней.

– Моя первая жизнь среди людей и мой второй человеческий облик были во многом моей инициативой. Мать долго запрещала, но в конце концов сказала, что я неблагодарная дочь и могу катиться куда угодно, она мне в этом не помощник. На самом деле она никогда особо мне не помогала, поэтому я, хоть и боялась, все же решила попробовать. Я довольно поздно пошла в люди, как у нас говорят[18]. Долгое время мы жили на наше арикъялнское пособие по безработице – не самое плохое, потому что мать нас двоих одна воспитывала, и на деньги, что она у периодически меняющихся ухажеров вытягивала. Но мне это надоело до жути, и я решила искать занятие по душе. Не хотела быть такой, как она, – вечно всех осуждающей, но при этом палец о палец не ударившей, чтобы сделать мир лучше. Идея пойти в медицину показалась мне неплохой. Тем более после того, как поработал с людьми, можно было вернуться в какой-нибудь из Скрытых Оазисов и там стать ассистентом кого-нибудь из наших докторов. Научиться работать с арикъялнами в истинном облике и с последствиями заклинаний.

– А ваши доктора лечат магией? – не удержался Уилл.

– Совсем чуть-чуть. Мы во многом полагаемся на те же технологии, методы и разработки, что и вы. Целительная магия существует, но она довольно слабая и помогает далеко не от всего. Ей даже простуду так просто не вылечить. Спроси Кадера, он тебе лучше расскажет.

Молодой человек кивнул, показывая, что он все понял и больше не будет перебивать.

– Я знала, что обучение долгое и трудное, но у нас в запасе все-таки побольше времени, чем у людей. А еще для меня это был шанс вырваться из дома. Кэсси всегда твердила, что в такой угнетающей обстановке сложно жить.

– Кэсси? – нарушил свое негласное обещание не перебивать Уилл.

– Младшая сестра. Я говорила о ней, разве нет?

– Да, – кивнул он, – но ты называла ее другим именем.

– Кассандра? Ну да, это полное имя. Сокращенно – Касси, но она предпочитает, чтобы ее звали Кэсси – так наши имена созвучны.

– Эсси и Кэсси, – повторил Уилл. – Действительно, звучит!

Ундина улыбнулась.

– Так вот, на чем я остановилась? Да, точно. Первым делом я сдала экзамены – свои первые экзамены! – не без гордости отметила она, – в Совете, получила документы и попросила у них поддержку. Там мне пошли навстречу: помогли поступить в университет и обеспечили пособием на все время учебы и последующей практики48. Практики было действительно много: длительные периоды, несколько раз, но это случилось во время самой последней, уже почти в конце обучения. Тогда меня отправили в хирургическое отделение на год с лишним – набираться опыта и, – она вдруг запнулась, – смелости.

Уилл молча слушал.

– Поначалу были всякие мелочи: брать кровь у больных, помогать в приемной, присутствовать на обходах, посещать медицинские конференции. А потом меня начали ставить на операции для минимального ассистирования – чтобы привыкала, – голос у нее задрожал. – Это случилось на третьей или четвертой операции – уже не помню. Там даже не было ничего опасного – плановая процедура, несложная и короткая, низкая степень риска. Нас не допускали на что-то экстренное или тяжелое. Все прошло хорошо, и мы с коллегой, встретив после этого родственницу пациента, сказали ей об этом.

Ундина на мгновение умолкла.

– Она выглядела довольно… довольно взволнованной, и мы думали, это ее обрадует, – Эсси внезапно затараторила, стараясь скорее пережить тревожное воспоминание. – А она только больше обозлилась. Не поблагодарила, нет, но сказала, что мы… Что все мы гадкие. Что эта операция прошла спокойно, зато пару лет назад она старшего сына потеряла – язва желудка. Его не успели спасти. И сказала, что мы за каждую смерть ответственны, за всех, кому не смогли помочь. Что нас за это должна совесть мучать.

По лицу молодого человека пробежала зыбь сочувствия и отвращения к произошедшему.

– Но это же неправда! – горячо воскликнул он. – Сумасшедшая, блин! Такая тяжелая работа – не