Смотритель - Олег Васильевич Северюхин

об этом феномене и даже осматривал офицерика одного по фамилии Метелкин, которого он изрешетил, а тот возьми, да и выживи назло всем врагам. Какое-то чудесное выздоровление. Лейтенанта я перевел в свой институт для научных исследований. Многих людей он поможет спасти.

— Отлично, — сказал Абакумов, — а что вы можете сказать о наличии у него ртутного синдрома внутренних органов?

— С чего вы это взяли? — удивился Бурденко. — В истории болезни об этом ничего не говорится, и мы еще не исследовали его внутренние органы. Ртутный синдром настолько редкое явление, что оно было встречено всего лишь один раз и то в средние века, и большинство медиков подвергают сомнению запись в древних книгах.

— Понятно, — многозначительно сказал Абакумов, — а вы знали, что Метелкин, как бы это сказать попонятнее сказать, сосет серебро.

— Как это сосет? — не понял Бурденко.

— А вот, доктор, при Метелкине, в бытность его заведующим столовым серебром в одной уважаемой организации, — стал рассказывать начальник СМЕРШа, — вес столового серебра уменьшился на сто грамм, но ни один предмет не пропал. И повреждений предметов не обнаружено. Что он с серебром делал? Только сосал.

— Нет, нет, что вы, — запротестовал Бурденко, — такие феномены металлы не сосут, они питаются им на молекулярном уровне. В Тибете был один монах, который вот так же питался золотом и потом впал в транс и его тело начало мумифицироваться золотом. Он обещал проснуться лет через двести и золото будет поддерживать его жизнь все это время. И что вы думаете? Так и сидит в позе Будды, не тлеет, а жизнь в нем, кажется, теплится и все ждут его пробуждения. Ваш рассказ про серебро дает возможность многое понять.

— Что именно понять? — Абакумов весь напрягся.

— Я понял, отчего Метелкин так быстро выздоровел, — и хирург потянулся за рюмкой с коньяком. Абакумов успел наполнить ее и налил немного коньяка себе. — Серебро делает его неуязвимым, а ртутный синдром во взаимодействии с ионами серебра усиливают серебряный эффект.

— Но, вообще-то, Николай Нилович, — Абакумов любил щегольнуть своей образованностью, — соединение благородного металла с ртутью создает амальгаму. Ртуть портит золото и серебро.

— Ртути никакой нет, Виктор Семенович, — сказал Бурденко, — просто внутренние органы похожи на ртуть, а серебро их защищает. Но я этим делом еще займусь. С ним работает капитан медицинской службы Екатерина Федоровна Добрый День. Знаток Тибета и вообще специализируется на всем необычном.

— Обязательно займетесь им, Николай Нилович, — сказал Абакумов, — но только после войны. А сейчас я попрошу вас откомандировать лейтенанта Метелкина и капитана Добрый День в мое распоряжение. И считайте, что этот вопрос уже решен на самом верху. Мы сохраним его для вашей научной работы после войны. Рад был увидеться.

Абакумов встал и протянул руку для прощального рукопожатия.

На докладе у Сталина

В 12 часов Абакумов был на докладе у своего непосредственного начальника — третьего по счету народного комиссара обороны и Верховного Главнокомандующего Сталина. Подчиняться ему напрямую это высокая честь и высокое положение в иерархии СССР.

— Товарищ Сталин, — начал он докладывать громким голосом, предварительно щелкнув каблуками щегольских хромовых сапог, — на фронте появился опытный объект гитлеровских секретных научных лабораторий, который неуязвим для нашего стрелкового оружия. Объект одет в полевой эсэсовский мундир с погонами лейтенанта, стреляет серебряными пулями только в офицеров и тех, кто заменяет в бою командиров. Факт появления объекта зафиксирован свидетельскими показаниями и вещественными доказательствами в виде двух серебряных пуль, извлеченных из выжившего от ранений младшего лейтенанта. Данный факт оказал довольно сильное влияние на морально-психологический настрой войск.

— Странно, — сказал задумчиво Сталин, — а Берия со Щербаковым не докладывали мне об этом феномене. И моральный дух войск у них высок. Я у них поинтересуюсь этим. Неужели они хотят товарища Сталина держать в неведении. А вы, товарищ Абакумов, что предполагаете делать?

— Полагаю, что нам нужно поймать или уничтожить этого выродка, товарищ Сталин, — отчеканил начальник СМЕРШа.

— Правильно, — подчеркнул Верховный, — поймать или уничтожить, но лучше поймать. И кто же его будет ловить?

— Младший лейтенант Метелкин с группой снайперов, товарищ Сталин, — сказал Абакумов.

— У фашистов лейтенант, а у нас младший лейтенант, — задумчиво сказал Сталин, — не слишком ли мы недооцениваем противника, а, товарищ Абакумов? Присвойте ему звание лейтенанта, стимулируйте будущую работу. Не экономьте на спичках, когда речь идет о безопасности Отечества.

— Слушаюсь, товарищ Сталин, — Абакумов четко повернулся, щелкнул каблуками и вышел.

Встреча Сталина с начальником Главного политуправления Красной Армии Щербаковым.

— А скажите-ка мне, товарищ Щербаков, — сказал Сталин, прохаживаясь около стоящего навытяжку Щербакова в штатской одежде, — как у вас поставлена партийно-политическая информация? Как проходит информация прямо от солдата и до Верховного Главнокомандующего?

— Партийно-политическая информация в частях действующей армии и тыла поставлена в соответствии с требованиями президиума и ЦК нашей партии, товарищ Сталин. В каждом отделении есть свой политический информатор, который докладывает политруку, политрук комиссару, комиссар готовит политдонесение в политотдел дивизии и армии и все это скапливается в аппарате члена Военного Совета, откуда обобщенные данные поступают непосредственного ко мне для личного доклада Вам.

— Складно говорите, товарищ Щербаков, — сказал Сталин, посасывая потухшую трубку, — а вот почему я не от вас узнаю о немецком офицере, во весь рост расстреливающего наших командиров серебряными пулями? Как в тире. Как каких-то вампиров или вурдалаков.

— Мне об этом докладывали, — товарищ Сталин, — но я решил перепроверить эту информацию, чтобы не докладывать Вам непроверенные слухи.

— Ну, что же, — сказал Сталин, — это хорошо, что вы не кормите меня своими сводками Совинформбюро, иначе бы я поверил, что наши войска уже стоят у ворот Берлина в поисках последнего немецкого солдата, которого убили на Курской дуге. И не возражайте, — жестом руки остановил Щербакова генсек, — вы делаете очень полезное дело, вселяете в людей уверенность в нашей победе. Главное, чтобы никто не имел доступа ко всем сводкам и не пересчитал, сколько раз мы уничтожили армии Гитлера. Шучу. Делом серебряного офицера не занимайтесь, сохраните все в тайне. Им занимаются компетентные товарищи. До свидания, товарищ Щербаков.

На ватных ногах начальник Совинформбюро и главного политуправления армии вышел в приемную.

— Здравствуйте, товарищ Щербаков, — приветствовал его генеральный комиссар безопасности Лаврентий Берия. — Как настроение у товарища Сталина?

— Не приведи Господь, товарищ Берия, — сказал Щербаков, — что же вы мне ничего не сказали про серебряного лейтенанта?

— Какого лейтенанта? — осипшим голосом спросил Берия.

— Того самого, — сказал Щербаков и достал из кармана коробочку с заграничным лекарством Validolum, бросив одну приятную таблетку под язык.

— Проходите, товарищ Берия, — пригласил секретарь Сталина.

Войдя в кабинет, Берия попытался щелкнуть