Смотритель - Олег Васильевич Северюхин

ним, — твердо сказал командир, — дальше передовой не пошлют. Переписывайте донесения, так как я сейчас буду докладывать командиру дивизии все так, как оно случилось. Семь бед — один ответ, — и он пошел к стоящему на столе телефону.

— Соедини первого, — приказал он телефонисту.

— Первый на связи, — сержант протянул трубку полковнику.

— Товарищ первый, докладываю о чрезвычайном происшествии на участке полка, — торжественно начал он докладывать. — Во время вчерашней атаки перед фронтом батальона Иванченко с немецкой стороны появился эсэсовский офицер с серебряным пистолетом и стал почти в упор расстреливать наших офицеров. Все офицеры и сержанты, принимавшие на себя командование, были убиты серебряными пулями. Выжил только лейтенант Метелкин, в которого немец стрелял раз двадцать. Попытки уничтожить немецкого стрелка результатов не имели. Он исчез в немецком расположении так же внезапно, как и появился. Информация о данном случае докладывается письменно по линии политического и Особого отделов.

— Вы понимаете, что вы говорите? — зарокотала трубка голосом командира дивизии. — Вы что, перепились там все. Да я вас отстраню от командования и поставлю на ваше место вменяемого командира. Где ваш заместитель?

— Принял на себя батальон Иванченко, товарищ Первый, — доложил командир полка, — по одному офицеру взял из других подразделений, нескольких сержантов временно назначил на должности командиров взводов.

— Ты хоть понимаешь, что ты докладываешь? — спросил генерал. — Ты не думаешь, что меня за такой же доклад могут снять с должности так же, как я хотел снять тебя?

— А что делать, товарищ генерал, — устало сказал полковник, — как бы солдатская молва не обогнала нас, тогда и спросят по полному счету, а мы на поле боя не нашли ни одной серебряной гильзы, люди себе расхватали в качестве талисманов и ведь никому не отдадут.

— Так, значит, — сказал генерал, — информация эта секретная, никому ее не рассказывать, разговоры об эсэсовце пресекать, а я буду думать, как доложить наверх.

В этот же день информация дошла до самого верха, и при каждом докладе вышестоящий начальник выражал сомнение в нормальности докладывавшего, а затем сам думал о том, как бы половчее доложить еще выше.

Конечная информация застряла на уровне Генштаба и министерства внутренних дел и представляла собой доклад о том, что на немецкой стороне появился снайпер, стреляющий серебряными пулями и только по офицерам.

— Чего все всполошились? — удивился генеральный комиссар госбезопасности Лаврентий Берия[3]. — Американцы убили мексиканского полковника Панчо Вилья золотой пулей. Ну и что? Если хотите, то в войсках НКВД найду хорошего снайпера, который и подстрелит вашего серебряного специалиста.

В этот же день было отдано указание о подготовке двух снайперов для уничтожения немецкого аса.

Дальний Восток.

— Сержант Улусов, — скомандовал начальник Дальневосточной пограничной заставы.

Я! — откликнулся сержант.

— Командируетесь в действующую армию для охоты за немецкими снайперами, — сообщил начальник заставы.

— Есть пойти на охоту, — заулыбался сержант, в чертах лица которого можно было узнать представителя одного из многочисленных и малочисленных народов Севера, промышлявших пушнину и вообще живших в таких условиях, в которых нормальные люди погибают.

Недавно освобожденные от оккупации советские районы.

— Младший сержант Копейкин, — скомандовал командир роты отдельного полка по охране тыловых рубежей действующей армии.

Я! — откликнулся младший сержант.

— Командируетесь в действующую армию для охоты за немецкими снайперами, — сообщил командир роты.

— Есть на охоту, — сказал сержант и поправил на ремне десятизарядную и самозарядную винтовку системы Токарева.

Главное политической управление Красной Армии. За столом для совещаний три генерал-лейтенанта. Члены Военного Совета Центрального, Воронежского и Степного фронтов. Во главе стола гражданский человек по фамилии Щербаков[4] в полувоенном кителе маоцзэдуновского типа с отложным воротничком.

— Товарищи, — сказал Щербаков, — по некоторым данным, поступающим из передовых частей, среди наших военнослужащих наблюдается боязнь немецких снайперов и сочиняются небылицы о том, что немцы стреляют серебряными пулями для того, чтобы убить в советском человеке коммунистический дух и преданность нашему любимому вождю и учителю товарищу Сталину. Необходимо развернуть работу по поощрению наших снайперов и постоянно сообщать в боевых листках и политинформациях агитаторов о количестве немцев, уничтоженных нашими снайперами. И не жалейте наград снайперам. Каждый орден на груди — это как постоянное напоминание о том, что наш солдат самый преданный и самый лучший.

Дуновение Шамбалы

Управление контрразведки СМЕРШ фронта. Идет допрос немецкого военнопленного в звании майора.

— Слышали ли вы об эсэсовском офицере, стреляющем из серебряного пистолета Walther серебряными пулями? — спрашивает майор из контрразведки.

— Это очень секретная информация, — и пленный майор стал оглядываться по сторонам, как бы разыскивая того, кто бы мог его подслушать.

— Вы чего-то боитесь? — спросил советский майор.

— Да, они могут быть везде, — испуганно сказал военнопленный.

— Кто они? — не понял контрразведчик.

— Они, Аненербе, — неопределенно махнул рукой майор в сторону и замолк, глядя на одну точку в углу.

— Никак спятил, — подумал контрразведчик, но продолжил допрос. — Так кто же стреляет серебряными пулями? — спросил он.

— Это чудо-оружие нашего фюрера, — сказал внезапно успокоившийся майор. — Он стреляет по нашим и по вашим.

— Как это по вашим и нашим? — не понял смершевец.

— Он стреляет наших офицеров, если те отводят свои подразделения без приказа, — сказал майор.

— Кто им командует? — спросил офицер, быстро записывая вопрос в протоколе.

— Не знаю, — ответил военнопленный.

— Где он живет? — спросил контрразведчик.

— Не знаю, — как-то равнодушно произнес майор, — ничего не знаю. По нормам довольствия нет серебряных патронов. И ничего нельзя сделать в полной тайне, всегда есть много людей, которые что-то и где-то видели. И никто из наших офицеров так и не узнал об этом лейтенанте. Кто-то сказал, что он приходит из загробного мира и уходит туда.

— Привидение что ли? — смершевец снова засомневался в том, в своем ли уме сидящий перед ним майор.

— Может и привидение, — устало ответил майор.

— А что такое Аненербе? — спросил смершевец.

— Это кунсткамера Гиммлера, — сказал майор, — туда собирают все самое таинственное.

Вызванный автоматчик увел военнопленного.

— Ерунда какая-то, — подумал контрразведчик, — чудес на свете не бывает. Бога нет. Человека создала природа из обезьяны. Религия — опиум для народа, а привидения — это сказки бабок непослушным внукам, которые спать не хотят.

Ночь. Комната смершевца. Громкий стук в дверь. С пистолетом в руке офицер подходит к двери.

— Кто там? — спрашивает контрразведчик.

— Товарищ майор, это я, посыльный, — доносится голос из-за двери. — Вас срочно в штаб вызывают. Офицер пленный в камере повесился.

Помещение для содержания задержанных. На веревке висит пленный майор.

— Откуда в камере взялась веревка? — спрашивает смершевец.

— Не знаем, товарищ майор, — говорит лейтенант из охраны, — после допроса снова тщательно обыскивали. Кроме носового платка ничего не