Адвокат вампира - Елена Комарова

в приличный замок носферату. И он меня рассчитать! – Джонатан подумал, что для Дракулы это было проявление поистине христианского милосердия. – Тогда я наниматься к другой граф и пояснять все, а он говорить, что кузен быть очень резкий характер. Говорить, он слишком много воевать. А теперь я служить мой граф и его сын. Уже двадцать лет!

– И многие носферату друг другу родственники? – вопрос помимо воли заинтересовал Джонатана.

– Почти все, но в разной степени, – ответил вместо Игоря граф. Он стоял у балюстрады на втором этаже и с интересом рассматривал отлично различимый сверху рисунок на мраморном полу. Затем в одно мгновение юноша перемахнул через перила и мягко встал на ноги внизу. – Мой ближайший родственник после отца – граф Дракула. Вы с ним ведь знакомы, мистер Харкер? Жаль, что я не застал тех событий лично, – мечтательно продолжил он. – Их еще несколько месяцев обсуждали, ведь не так уж часто в нашей провинции случаются такие истории. Но я как раз гулял по владениям, отец мне рассказал все уже после вашего отъезда.

– Вервольфов не встречали? – сухо поинтересовался адвокат. Красивое лицо графа исказилось гримасой отвращения.

– Дикие животные не осмеливаются переступать границы нашей земли, – сказал он. – Только истинные волки приходят и поют звездными ночами. Мы с отцом любим слушать их песни. Вервольфы не поют, они лишь воют. Эти животные не способны ни на что прекрасное.

– А что же этот дикий зверь делает в Лондоне?

– Служит, – граф произнес это резко, словно стремясь избавиться от слова как можно скорее. – Я слышал, как его позвал хозяин, и этот жалкий пес помчался к нему. В следующую нашу встречу…

– Следующей встречи не будет, – отрезал адвокат. – В Лондоне мы отвечаем за вашу безопасность, а вы отвечаете перед нами за свое поведение, ваше сиятельство. Таков договор. Поэтому вы расскажете мне все, что знаете об этих созданиях, чтобы мы с профессором могли его найти и обезвредить.

Джонатан Харкер был почти на полголовы ниже графа и не смог бы сравниться с ним ни силой, ни ловкостью. И все же носферату сделал шаг назад и потупил взор.

– Хорошо. Но позже. А пока я бы хотел продолжить осмотр дома. Присоединитесь ко мне? Игорь, следуй за мистером Харкером.

– Да, хозяин, – покорно произнес слуга.

Втроем они поднялись вверх по лестнице.

– Я возьму этот дом, – сказал граф. – Он прекрасен.

– Привидения вам не помешают? – светским тоном осведомился Джонатан.

– Здесь всего одно, – к графу вернулась его обычная веселость. – Появляется после полуночи – как банально! Игорь с ним разберется, я не хочу, чтобы оно досаждало мне или моим гостям. Я не против призраков, у нас в замке их предостаточно, но наши намного лучше воспитаны…

Вечером, воздав должное ужину, Джонатан Харкер пересказывал компаньону дневные события. Слезы текли из глаз профессора Ван Хельсинга, очки слетали с носа от хохота, а молодой коллега безжалостно описывал сначала поездку в Белгравию («Скажите, мистер Харкер, не найдется ли у вас пилочки для ногтей? Не захватили? Ах, как жаль!»), осмотр дома («О, это настоящие английские паучки? Очаровательно!») и, наконец, путешествие в отель, где граф потратил всего два часа на ванну, маникюр и выбор наряда для последующего заключения договора об аренде дома. Игорь был поражен и признался, что еще никогда не видел, чтобы его хозяин так торопился. Зато, воспользовавшись этой задержкой, трансильванец заказал в номер ланч, и благородство его духа высоко оценил голодный юрист.

– Бог мой, – простонал Ван Хельсинг, когда Джонатан закончил, – скажите… ну, а привидение-то вы встретили?

– Увы, ни единого! – печально ответил Джонатан, и в его глазах отразился свет газовой лампы. – Как пояснил граф, обитатель особняка не показывается днем, и, вероятнее всего, больше его уже никогда не удастся встретить. Господин Игорь вознамерился избавиться от духа, используя методы, привычные в Трансильвании. Признаться, мне даже немного жаль этого неупокоенного бедолагу, надеюсь, он найдет себе какой-нибудь приличный чердак или подвал по соседству. А наш гость в данный момент поглощен решением сложнейшей задачи – обдумывает отделку столовой. Полагаю, это надолго его займет.

– Хочется в это верить, – кивнул Ван Хельсинг, старательно протирая стеклышки очков большим носовым платком. – Надеюсь, пребывание в полиции не слишком омрачит его сиятельству впечатления о вашем прекрасном городе. Но мы взяли на себя обязательства, – вздохнул профессор. – И, увы, допустили эту стычку, что не делает нам чести. К слову, еще раз благодарю вас за сведения об оборотнях! Значит, у зверя все-таки имеется хозяин?

Джонатан кивнул.

– По словам графа, у этих созданий крайне силен инстинкт стаи, в одиночестве они не выдерживают долго. Оборотень нуждается в хозяине, который станет его направлять, а зверь в обмен предложит ему свою преданность…

– Полагаю, что хозяин должен быть весьма обеспеченный, – вздохнул профессор. – И вполне вероятно, что он принадлежит к высшему свету, и граф регулярно встречается с ним на приемах и балах. Надеюсь, что это происшествие – просто случайность…

– Господин Игорь поведал еще кое-что, – Джонатан встал с кресла и отошел к окну. – Туманными намеками, ибо сам не может ничего утверждать с уверенностью, но, по его мнению, юноши из благородных семей под влиянием друзей забывают об осторожности и окунаются с головой в приключения. В этом он прав. Для местных молодых людей плоха та забава, что не связана с риском угодить в полицию. А Лондон – не самое безопасное место в мире. Зато граф попробовал на вкус истинно английское развлечение. – Замолчав на миг, молодой человек продолжил. – Он заявил, что счел все случившееся приобретением ценного опыта. И я ему верю: рассказывать об этом отцу ему захочется еще меньше, чем господину Игорю.

– Должен признать, как носферату он ведет себя безукоризненно. За все время его пребывания в Лондоне – ни единого трупа с известными нам признаками.

Перед глазами адвоката снова промелькнул виденный утром в зале суда человек и две отметины на его шее.

– Да, он не убивает. Граф аккуратен, если это слово можно применить по отношению к вампирам.

– Влияние друзей… – протянул Ван Хельсинг. – Несколько дней назад я узнал, что граф весьма отличает мистера Дориана Грея. Вам что-нибудь известно о нем, Джонатан?

– Немногое, мы из разных кругов общества. Кажется, я даже никогда не видел его вблизи. Он внук лорда Келсо, рано лишился родителей. В юности был дружен с лордом Генри Уоттоном. Много путешествует, обладает безупречным вкусом и огромной коллекцией всего на свете, начиная с картин и заканчивая драгоценными камнями. Баснословно богат, – перечислил Джонатан все, что когда-либо слышал о Грее от источников, заслуживающих доверия. – За ним тянется шлейф невероятных слухов и разнообразных предположений.

– Я видел мистера Грея раз или два в клубе, куда я вхож, – раздумчиво произнес Ван Хельсинг. – Общество любителей естественных наук. Лично мы не знакомы. Удивительно, как он успел приобрести такую славу в столь юном возрасте. Правда, молодые люди всегда отличаются большой энергией и часто – неумением ее направить в нужное русло.

– Юном возрасте? – Джонатан покачал головой. – Мистеру Грею уже сорок лет, хотя, судя по тому, что я слышал, он очень красив, и возраст совершенно его не тяготит.

– Это невозможно, друг мой. Можно выглядеть достойно в любом возрасте, можно заботиться о своем теле, и оно отблагодарит сторицей, но самые отчаянные усилия не сохранят в сорок облик двадцатилетнего юноши.

– И тем не менее, это так, – сказал адвокат.

– Когда мне указали на него первый раз, я обратил внимание, – негромко, находясь во власти воспоминаний, произнес Ван Хельсинг, – в его лице было что-то странное. Эта юная свежесть, красота и невинность, но на миг из-под них выглянуло нечто настолько порочное, что мне стало страшно. Страшно, Джонатан! Я испугался, представив, какие грехи может совершить человек с такой ангельской внешностью.

– Я не задумывался о Дориане Грее раньше, – медленно сказал Джонатан. – Но сейчас… вспомните, профессор, мы с вами сталкивались со случаями несоответствия истинного возраста внешности. Нашему клиенту из Трансильвании на вид не больше восемнадцати.

– Носферату? – Ван Хельсинг с недоверчивым