Нет, мы не ангелы… - lanpirot

что, Сереженька, воинствующий атеист? — покуривая трубочку, так же спокойно уточнил старший майор госбезопасности.

— Атеист! — как можно тверже произнес Петраков, но его голос предательски дрогнул.

— Тогда сложно нам с вами будет, если вы все-таки согласитесь на переход в наш отдел…

— Так я же ничего не говорил, что собираюсь… — Проблеял лейтенат.

— Да я же по вашим глазам вижу, что тайна, окружающая это дело, вас полностью захватила. Не так ли, мой юный друг? — Проницательно взглянул в глаза Сергею Владимир Николаевич.

— Оно, конечно, да… но…

— Вы мне нравитесь, юноша, — произнес старший майор госбезопасности, — в вас есть стержень, да и оперативник вы опытный, особенно для своих лет. А вот у нас в последнее время постоянная проблема с опытными кадрами… Так что, если вы все-таки решитесь, советую принять на веру… А лучше — истинно уверовать, что Бог существует, а Враг рода человеческого, все так же строит свои козни… И кто-то на земле должен давать ему укорот! А кто же, если не мы?

— А как же научный коммунизм, товарищ старший майор госбезопасности? И диалектический и исторический материализм? А марксистско-ленинское мировоззрение? — вывалил, собственно, все, что знал по этому вопросу Петраков.

— А это все, мой юный друг, — выдохнув клуб душистого дыма, пахнущего отчего-то черносливом, произнес Владимир Николаевич, — его происки… Настоящее Зло всегда скрывается за красивыми словами и маскируется под благородные устремления! Да-да, — заменив округлившиеся глаза Петракова, добавил старый чекист, — это происки того самого Врага…

— А вы тут, часом, сами не враги ли? Пособники мирового империализма? — Сергей не придумал ничего лучшего, чем вытащить пистолет и взять старика на мушку. — Вам сам товарищ Ленин доверял! И Иосиф Виссарионович… А вы — предали их общее дело! Да вы… вы… вы и есть самые настоящие и хорошо замаскировавшиеся враги народа!

— У-у-у, — не дрогнув ни единым мускулом, продолжал покуривать трубочку Кузнецов, — промывать мозги в Стране Советов отлично умеют. Не удивительно — ведь одно из многочисленных имен Врага — Отец Лжи. Мне ведь товарищ Ленин не просто так тот мандатик выдал, а позже товарищ Сталин его несколько раз подтверждал… Вот что, Сережа, — старик сбросил с плеч кожаный плащ и передал его Музыкантову, с интересом наблюдающему за развернувшейся дискуссией, — раз вы достали пистолет — стреляйте! Вот сюда, — он расстегнул френч обнажив бледную грудь, поросшую редким седым волосом, — прямо в сердце! Вы же прекрасно понимаете, что после того, что вы здесь услышали, мы вас просто не выпустим… — И сделав глубокую затяжку, старший майор госбезопасности шагнул прямо на подрагивающий в руке лейтенанта ствол.

— Я выстрелю! — решительно заявил Петраков, нервно дернув оружием. — Мамой клянусь! Не доводите до греха!

— Так я этого и добиваюсь, Сережа, — делая еще шаг, произнес Владимир Николаевич. — Стреляй! — неожиданно рявкнул он, практически прикоснувшись грудью к стволу пистолета.

Петраков и не думал, что в этом тщедушном старичке может скрываться такой мощный командный голос, от которого даже стекла в окнах лаборатории зазвенели. И от неожиданности его палец дрогнул на спусковом крючке, посылая смертоносный заряд свинца в открытую грудь товарища старшего майора госбезопасности…

Глава 9

От грохота выстрела, прозвучавшего в закрытом помещении, лейтенант Петраков на некоторое время оглох и слегка потерял ориентацию. Но он четко видел, как пуля, ударившая старого чекиста, проделала в его груди аккуратное отверстие, а воспламенившиеся пороховые газы обожгли дряблую старческую кожу. Владимир Николаевич вздрогнул всем телом, приняв в сердце смертоносный свинцовый заряд, но, к удивлению Сергея, даже на ногах устоял, лишь немного откинувшись назад!

Пока Петраков бешено вращал глазами, до сих пор не понимая, что, в конце концов произошло, Кузнецов, болезненно морщась, крутанул шеей, да так, что захрустели все позвонки. Потом он поводил плечами вверх-вниз, словно разминал затекшие мышцы.

— Неприятно… весьма… — наконец хрипло произнес он. — Впрочем, как и всегда.

Сергей тряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение — ну, не мог старик выжить после его выстрела! Никак не мог! Это же против всех законов природы! Он же ему прямиком в сердце маслину в девять граммов закатал! Труп, однозначно — к бабке не ходи! Ему теперь только со святыми упокой… Однако — вот он, стоит перед ним живехонек, добродушно улыбается (хоть улыбочка у старика на этот раз вышла несколько кривоватой), и помирать явно не собирается!

Петраков еще раз мотнул головой, словно лошадь, отгоняющая слепней, а после мазнул рассеянным взглядом по лаборатории, стараясь зацепиться глазом за что-нибудь привычное и незыблемое. Этот смертельный выстрел выбил опору у него из-под ног, а сознание реально «потекло». Ибо произошедшее здесь все никак не могло уложиться у него в голове.

В углу лаборатории нервно курил весельчак-медэксперт Петр Ильич, тоже слегка сбледнувший с лица, но старающийся казаться невозмутимым. Отрешенно всматриваясь в распахнутое темное окно, он стряхивал серый пепел с кончика папиросы, не обращая внимания, что сквозняк заносит его обратно в помещение и перекатывает по облупленному подоконнику.

«А ведь он это уже видел! — Неожиданно пришло в голову Сергею. — Причем, не единожды. А вот привыкнуть к подобному „представлению“ Музыкантов тоже пока еще не смог. Но у медэксперта все еще впереди. Как и у него — Петракова!» — С кристальной четкостью вдруг понял лейтенант милиции.

— Ну, что, мой юный друг, — Приложив руку к груди и откашлявшись, произнес с отдышкой Владимир Николаевич, — персты в раны вкладывать будете?

— Что… простите… — промямлил Сергей, не ожидавший подобного вопроса.

— Ну, как же? — По-простецки пожал плечами товарищ старший майор госбезопасности, словно это и не в его груди зияла открытое пулевое ранение, из которого медленно выступала кровь. — Тест Фомы Неверующего…

— Владимир Николаевич! — окликнул начальника Музыкантов, протягивая чистое вафельное полотенце. — Приложите, а то рубашку совсем кровью зальете, когда пуля пойдёт.

— Куда пойдет? — Совсем уж опешил Сергей, с трудом удерживаясь, чтобы не слететь с катушек. — К кому пойдет?

— Сереженька, да успокойтесь вы! — по-отечески мягко произнес старик, прижимая полотенце к телу чуть ниже раны. — Пуля — она же инородный предмет, — принялся «на пальцах» что-то объяснять очумевшему Петракову Владимир Николаевич, — и любой организм всегда от такой помехи избавиться спешит. Просто у меня