Архивы Дрездена: Перемены. Адская работенка - Джим Батчер

Я слегка склонил голову к плечу:

– Забавно. А все эти трупы говорят о другом.

– Процесс действительно имеет некоторые побочные эффекты, – рассудительно согласилась она. – Но это станет полезным уроком и поможет в дальнейшем усовершенствовать мою работу, сделать ее более безопасной и эффективной. По правде говоря, Дрезден, вам бы следовало поддержать меня, а не пытаться остановить.

– Поддержать вас? – Я улыбнулся. – Вы, вероятно, полагаете, что ваша работа дьявольски хороша?

– Я создаю любовь.

Я рассмеялся.

Лицо Леблан по-прежнему оставалось серьезным.

– По-вашему, если людей насильно вынуждают чувствовать то, чего они чувствовать не хотят, – это любовь? – поинтересовался я.

– А что такое любовь, – парировала Леблан, – как не серия электрохимических сигналов в мозге? Сигналы могут быть продублированы точно так же, как и любое другое ощущение.

– Любовь – это нечто большее, – сказал я.

– Вы любите эту женщину?

– Да, – сказал я. – Но в этом нет ничего нового.

Леблан оскалилась:

– А как насчет того, что вы чувствуете теперь – влечение и жгучее желание, а? В этом-то есть новизна, да еще какая. И то, что вы чувствуете, совершенно неотличимо от ваших настоящих эмоций. Что скажете, сержант Мёрфи?

Мёрфи сглотнула, но с вампиром взглядом не встретилась. Незамысловатую ментальную атаку Леблан чародей мог отразить без проблем, но с обычным человеком, наверное, было бы покончено даже прежде, чем он осознает, что его разум подвергся вторжению. Вместо ответа Мёрфи сама задала вопрос:

– Зачем?

– Что зачем?

– Зачем это делать? Зачем эти эксперименты, зачем заставлять людей влюбляться друг в друга?

Леблан насмешливо выгнула бровь:

– Разве не очевидно?

Тут-то до меня вдруг дошло, что происходит.

– Белая Коллегия, – выдохнул я.

В отличие от Красных, Белые – другой род вампиров, они кормятся жизненными силами своих жертв в основном за счет соблазнов. Истинная любовь и знаки истинной любви для них смертельны, как святая вода. Любовь к другому человеку как бы передается вам в момент близости, и тогда само прикосновение к вашей коже становится для отпрыска Белой Коллегии проклятием.

– Согласна, кое-какие побочные эффекты время от времени проявляются, – улыбнулась мне Леблан. – Но это пока очень малый процент от тестовой группы. И выжившие, как вы сами только что убедились, полностью счастливы. Они получают ту любовь, которую большей части вашего вида редко удается встретить, а еще реже – сохранить. Здесь нет жертв, чародей.

– О да, – сказал я, – разумеется. За исключением тех, кто не вынес навязанной им любви.

Леблан вздохнула:

– Смертные, чародей, подобны бабочкам-однодневкам. Они живут краткий миг, и вот их уже нет. И те, кто умер из-за моих экспериментов, по крайней мере, умерли после нескольких дней, а то и недель полного блаженства. Многие долгожители получали куда меньше. То, что я здесь делаю, потенциально способно навеки уберечь смертных от Белой Коллегии.

– Если любовь кем-то вызвана насильно, то это не истинная любовь, – резко заявила Мёрфи.

– Нет, – сказала Леблан. – Но из такой близости и счастья истинная любовь не замедлит возникнуть, как я полагаю.

– Боже, какое благородство! – усмехнулся я.

В глазах Леблан сверкнуло что-то очень гадкое и уродливое.

– Вы делаете это, чтобы избавиться от конкуренции, – сказал я. – И черт побери, возможно, чтобы повысить популяцию людей в мире. Чтобы увеличить количество вашей пищи.

Вампирша оценивающе посмотрела на меня.

– Для этой работы есть много мотиваций, – сказала она. – Изложенную вами точку зрения приняли многие из моей Коллегии, кто не поддерживает идею усиления и защиты смертных.

– О-о-о! – протянул я. – Вы вампир с золотым сердцем. Флоренс Найтингейл с клыками. Полагаю, это все оправдывает.

Леблан уставилась на меня. Потом ее взгляд метнулся к Мёрфи и обратно. Она улыбнулась уголками губ.

– Для вас, Дрезден, в Красной Коллегии зарезервирована специальная клетка. Ее прутья покрыты лезвиями и шипами, и, если вы попытаетесь заснуть, они будут вонзаться в вас и терзать.

– Заткнись! – бросила Мёрфи.

– Ее нижняя часть углублена примерно на фут, – с удовольствием продолжила Леблан, – так что вы будете стоять в собственных нечистотах. И еще перед клеткой имеются три копья с острыми наконечниками – это для того, чтобы каждый, кто пройдет мимо, мог провести несколько приятных мгновений, поучаствовав в наказании.

– Заткнись! – рявкнула Мёрфи.

– В конце концов, – мурлыкала Леблан, – вам вырвут кишки, и они будут валяться у ваших ног. А когда вы сдохнете, с вас сдерут кожу, выдубят и сделают из нее обивку для кресла в Красном Святилище.

– Заткнись! – дико заорала Мёрфи. Ее пистолет метнулся в сторону Леблан. – Закрой рот, сука!

Я осознал опасность на миг позже, чем следовало. Это была именно та реакция, которую намеревалась вызвать Леблан.

– Мёрф! Нет!

Едва Мёрфи отвела «ЗИГ» от красномаечного, он торопливо выхватил свое оружие из-под стола и, не целясь, со всей возможной скоростью принялся давить на спусковой крючок. Он находился не более чем в пятнадцати футах от Мёрфи, но первые пять пуль в нее не попали – я успел с помощью браслета-оберега поставить невидимый силовой барьер. Пули ударили в щит вспышками света, и от них расходящимися синими кругами пробежала воздушная рябь.

Мёрфи тем временем открыла огонь по Леблан. Стреляла она почти так же быстро, как красномаечный, но у нее были подготовка и дисциплина, необходимые для боя. Ее пули впивались в торс вампира, пробивая бледную плоть и вызывая потоки красно-черной крови. Леблан отбросило в сторону – она не была мертва, но выстрелы задержали ее на секунду или две.

Когда пистолет красномаечного защелкал вхолостую, я опустил щит, поднял правый кулак и резким движением вверх высвободил энергию кольца на своем указательном пальце. Кольцо накапливало энергию всякий раз, когда я шевелил рукой, и хранило ее до нужного момента. Невидимая сила из кольца сшибла красномаечного с ног и подбросила к потолку. Падая, он налетел спиной на угол стола и свалился на пол без чувств. Оружие выпало из ослабевших пальцев.

– У него патроны кончились! – крикнула Мёрфи.

Развернувшись, я обнаружил, что Леблан уже оттолкнулась от стены и восстановила равновесие. Она бросила на Мёрфи ненавидящий взгляд, глаза ее сделались полностью черными – и белок, и радужка. Она разинула рот в нечеловеческом вопле, и вампир, скрывающийся под женским обликом Леблан, вырвался наружу, словно скаковая лошадь из спортивных ворот, оставляя за собой клочки бледной, бескровной кожи.

Это была мерзкая тварь – черная, морщинистая и осклизлая, с обвисшим животом, мордой летучей мыши и тонкими длинными конечностями. Дико выпучив глаза, Леблан ринулась на меня.

Я вовремя выставил свой щит и успел ее перехватить, – отлетев от него, вампирша рухнула