Тайга - Лина Кэрл

понять, ведь Поднебесная находится рядом. Но тайные знания иудеев?! Так, читаем дальше… «Каббала — свод духовных познаний, содержит ключи к тайнам Вселенной. Ее изучение требует соблюдения заповедей Торы…»

Я верю в Бога. Верю, что Создатель живет в душе каждого из нас, дарит свет, надежду. Думаю, для того, чтобы верить, необязательно ходить в церковь и соблюдать ритуалы. Все религии в конечном счете сводятся к одному: Бог един. И неважно, как его называют — Яхве, Аллах, Будда… Любовь, добро — вот основные ценности человека. Хотя, возможно, не всех и не всегда, каждый сам выбирает… Или нет? Вдруг кто-то изначально рожден другим — темным и жестоким, а его цель — разрушение? Может, у таких людей нет выбора?

Я наклонилась ближе к монитору и продолжила чтение: «Каббала изучает сотворение мироздания: космос, природу, человека…» Интересно… Способен ли человек сам изменить свою природу?

Я случайно перевела взгляд на книжные полки. Мне нравилось читать, особенно любовную лирику, поэтому переплеты некоторых книг были изрядно потрепаны. В каждом из произведений описана прекрасная вечная любовь, безграничная и сильная. Как часто, сидя над романом, я мечтала: вот бы влюбиться раз и навсегда, наперекор всем жизненным обстоятельствам…

Заметив, что витаю в облаках, я смутилась и выключила компьютер.

Перед сном я подошла к окну, открыла его и посмотрела на темное очертание тайги. Звездное небо озаряла полная луна, легкий ветерок играл среди сонной листвы и вызывал чуть слышный шелест. Впустив свежий осенний воздух в комнату, я легла в кровать и, укрывшись мягким одеялом, принялась обдумывать ситуацию.

«Хорошо, узнаем мы, что за кулон оставил эвенок. И что дальше? Кира всего лишь получит возможность щеголять в необычном украшении? Вдруг это не просто медальон, а мощный амулет? Было бы неплохо стать неуязвимой, не стареть, предсказывать будущее или перемещаться силой мысли из одной точки в другую…»

Воображение и мечты унесли меня в далекую страну грез, и всю ночь мне снились странные сны.

Я стою одна в чаще тайги. Невесомыми хлопьями падает снег. Внезапно в темноте вспыхивают два ярких пятна и быстро движутся в мою сторону. Я вглядываюсь и понимаю: это чьи-то глаза. По телу расползаются мурашки. Я разворачиваюсь, чтобы убежать, но ноги не слушаются. Я пытаюсь громко кричать, но не могу вымолвить ни слова. Слезы отчаяния катятся по щекам и моментально превращаются в лед. Вдруг чья-то костлявая ладонь вонзается в мою грудь, выдергивает сердце и сжимает его, пытаясь расплющить. Я кричу от боли, задыхаюсь…

Картинка быстро меняется.

Я сижу на ветви сосны и мурлыкаю приятную мелодию. Затем с легкостью перепрыгиваю с одного дерева на другое, удаляясь все дальше от города. Я счастливо улыбаюсь, замечая, как мой пушистый длинный хвост, словно шлейф, грациозно скользит по игольчатым лапам кедра.

Теперь мы с Кирой танцуем на нашей опушке жуткий танец, неестественно выгибая спины и странно выворачивая конечности. Глаза у подруги красные, а взгляд безумный. Вокруг бьют барабаны. Кто-то пытается увести меня за руку, я хочу рассмотреть незнакомца, но он остается в тени. Я злюсь, улыбка превращается в тигриный оскал. В этот момент бой становится оглушительно громким, внезапно обрывается, и чей-то голос обрушивается воплем: «Пора!»

Я в ужасе вскочила с постели.

— Что с тобой? — ласково спросила мама. — Приснился кошмар?

— И не один…

— Пора собираться в школу, иди завтракать, — тихо сказала она, улыбнулась и коснулась губами моей щеки.

Мне нравится, когда день начинается с маминого поцелуя. Слава богу, времена переходного возраста позади и теперь мы снова друзья. Красивая, статная, безупречная, мама была директором нашей школы, но, несмотря на вечную занятость, всегда находила минуту, чтобы обнять и подбодрить меня. У нас всегда имелись темы для задушевных разговоров. Она не донимала излишней опекой, а я не подводила родителей выходками, от которых приходилось краснеть.

Быстро уплетая бутерброд, я подошла к зеркалу.

«Ненавижу расческу», — пролетело в голове. Густая копна волнистых каштановых волос вечно не слушалась хозяйку. Локоны путались и норовили выскользнуть из любой прически, которую я им предлагала. Да и фигура не радовала. Худощавая, как у подростка. Хорошо, что придумали одежду, под которой можно спрятать все недостатки!

— Зато у тебя большие голубые глаза и ты очень похожа на сестру твоей бабушки. А она была редкой красавицей… — утешила мама, будто читая мои мысли.

Глава 3

— Ну что, узнала что-нибудь? — выпалила Кира, едва мы встретились возле школы.

— Не до конца. Каббала — штука серьезная, за одну ночь невозможно в ней разобраться, — ответила я. — Каббала — это своего рода духовные правила. Между прочим, этим правилам больше четырех тысяч лет. И если верить учению, каббала должна исправить мир и собрать искры святости, которые попали в него при разрушении предыдущего… Короче, сложно объяснить двумя словами… — Увидев замешательство в глазах подруги, я обняла ее за плечи. — По символам вообще катастрофа. Нашла только четыре. Но не расстраивайся, что-нибудь придумаем. Поговорим вечером, встретимся на поляне в пять.

Власова обиженно надула губы, но уговаривать не стала. Она знала, если я что-то решила, спорить бесполезно. Мое слово — вовсе не кремень, да и стального стержня в своем характере я не находила. Гордость была, не скрою, уверенность в будущем (если исходить из моей тяги к учебе) — тоже. Наверное, именно здравый смысл делал меня в глазах окружающих умной, твердой и рассудительной, хотя в душе я была жуткой трусихой, слабой и неуверенной фантазеркой. Но если поблизости происходило что-то отвратительное или кому-то угрожала опасность, во мне просыпалась решительность, даже храбрость. А возможно, отсутствие инстинкта самосохранения толкало на безрассудства или всемогущий ангел-хранитель каждый раз уберегал от неминуемой катастрофы.

Уроки пролетели незаметно. Покинув класс, мы с подругой направились в просторный актовый зал, где проходило совещание старшеклассников.

Президентом Совета старшеклассников был Юрка Белов из параллельного класса. Он без стеснения гордился умом и целеустремленностью, а к тому же очень любил хвастаться спортивной карьерой. Миндалевидные зеленые глаза, вытянутые скулы, надменное лицо. Высокий, со светлыми волосами и короткой стрижкой, Юрка всегда ходил в строгом костюме, безупречно белой рубашке с галстуком и до блеска начищенных туфлях. Конечно, у него была свита, которая заглядывала ему в рот и смеялась над каждой шуткой. Он нам не нравился.

«Напыщенный самовлюбленный индюк», — так думала я, когда Юрка попадался на глаза. В этом мнении я была далеко не одинока: трое парней-байкеров из другого выпускного класса также игнорировали Белова. Они выделялись среди всех — сильные, мускулистые, с чувством