Простые истины - Андрей Александрович Васильев

после забил багажник своей «Нивы» водкой и отбыл на многодневную рыбалку, сказав, что далее закон и порядок в конкретном данном районе Саратова может охранять кто угодно.

А самое печальное, что все это рикошетом ударило по Олегу. Васек, который нового начальника ОВД терпеть не мог еще тогда, когда тот серой мышкой шмыгал по коридорам здания и никому вроде бы ничего плохого не делал, тоже собрался на выход, благо кому-кому, а ему предложения по самому разнообразному трудоустройству поступали с завидной периодичностью, только выбирай. В результате он остановился на одном из них, потому в ближайшее время собирался снять погоны и занять очень неплохую и, что немаловажно, весьма денежную должность в крупнейшем по области частном охранном агентстве.

Казалось бы — хорошо, только порадоваться за почти уже бывшего коллегу можно, но вот только в свете этого в зону удара попадали родители Олега. Просто люди Алирзаева, несмотря на запрет, уже пытались добраться до них, чтобы поговорить по душам и узнать, куда именно улизнул их сынок, но Васек откуда-то про это проведал чуть раньше, чем азербайджанцы осуществили задуманное. Парамоновские прихватили гордых сынов Кавказа прямо в подъезде дома и как следует прямо там отволохали, объяснив, что так поступать не стоит. Вражда враждой, но вмешивать в разборки ни в чем не повинных людей не стоит, это уже беспредел, который никому не нужен. У себя дома — пожалуйста, хоть районами людей вырезайте, не жалко, а тут, в Саратове, подобное не принято. Приехали работать — работайте, но свое место и меру знайте.

Но вот теперь — все. С уходом Васька из органов резко упадет его полезность для криминальных кругов города, а значит, и за стариков Ровнина никто уже вписываться не станет. А зачем? Да и сам Воронин, конечно, держать на контроле этот вопрос не подумает. Не потому, что «с глаз долой — из сердца вон», просто так устроена жизнь, ничего не поделаешь. Новое место, новые люди, новые заботы — это все очень быстро смоет из памяти воспоминания о том, что было раньше. Нет, какое-то время, конечно, у Олега есть, Алирзаев не сразу тему просечет, но рано или поздно все равно смекнет, что надежной защиты у немолодых людей, проживающих на Большой Казачьей улице, больше нет и можно пойти их как следует потрясти.

Само собой, и разговор о том, что ближе к зиме лидера азербайджанской группировки убьет кто-то неизвестный, разумеется, тоже уже не идет. Ваську подобный блудняк теперь ни к чему, особенно с учетом того, что в ОВД сидит новый начальник, который, случись что, прикрывать его не станет, а больше Олегу в этом помочь никто не мог. Если только повезет и впишется Алирзаев в какие-то терки с другой бригадой, которая его и завалит.

И что в свете всего происходящего следует предпринять, Ровнин пока придумать не мог. Ну не в Москву же родителей перевозить? Куда? И на какие шиши? Плюс и сами родители наверняка из родного города уезжать совершенно не захотят, это уж точно. Да что там — просто пошлют его с такими предложениями куда подальше, вот и все. Они у него, конечно, не идеалисты, власти уже лет пять как не особо доверяют, но все равно старая закалка дает себя знать. Есть в них непонятная и необъяснимая вера в то, что ничего плохого с ними в собственном доме произойти не может. А если что — так соседи помогут.

Короче — тупиковая ситуация сложилась. Олег все хотел по этому поводу посоветоваться с Францевым, но как-то не складывалось — то одно, то другое мешало.

Но оно и не странно. Лето, как оказалось, для отдела 15-К было во всех отношениях горячей порой, и в смысле стоящей на улице жары, и в разрезе того, что клиентура Францева и Ко в это время года была крайне активна. Люди летом времени на улице проводят куда больше, чем дома, особенно молодежь, которая, увы, еще и склонна к разнообразным авантюрам. Их так и несет в такие места, куда нос совать не стоит совершенно. То заберутся за каким-то лешим в одну из заброшек (которых в городе за последние лет семь прилично прибавилось) и чуть не попадутся на зубок к гулям или пылевикам, то отправятся за город и там нарвутся на стаю оголодавших волкодлаков, которые моментально устроят сафари, смешанное с последующим пиршеством, то какая-нибудь дуреха возьмет да и заключит сделку с ведьмой, получив от нее сложносочиненное проклятие, которое с той поры начнет цепляться ко всем ее подругам, медленно, но верно отравляя души этих ничего не подозревающих бедолаг.

А самым скверным было то, что чем дальше, тем больше обитатели Ночи начинали верить в то, что пришло их время, что теперь можно делать что угодно, не опасаясь возмездия. Пока массовый характер это поветрие еще не приняло, но все, даже Олег, который по неопытности не мог в полной мере оценить последствия неумолимо накатывающейся на город катастрофы, понимали — дело, похоже, дрянь. Сотрудники разрывались на части, бывало, спали по несколько часов, но все равно не успевали защитить всех, кто на свою голову вплотную столкнулся с тем, чего вроде бы на свете и нет, и потому не был к такой встрече готов. И все, что оставалось Олегу, Савве и остальным, — так это зафиксировать факт смерти очередного горемыки да изложить Францеву свою версию о том, кто именно отметился на этот раз — волкодлак, колдун, мусорщик или перевертыш.

Впрочем, и помимо текучки у Францева других дел хватало. Олег тогда, в деревне, думал, что со смертью Саши Маленького дело о смерти Хранителя кладов будет закрыто, но, как выяснилось, ошибался, причем капитально. Там все только началось.

Нет, с непосредственно бандитами, перебитыми отдельскими, все решилось без проблем. Как только местная опергруппа, очень недовольная свалившимися на них чьей-то милостью пятью «холодными», узнала, чьи именно тела валяются рядом с машинами, то их раздражение сразу сменилось на безразличие. Как высказался командующий группой майор: «Чем их меньше — тем нам проще».

А вот с остальным все оказалось куда сложнее. Проблемы начались с того, что Славян наотрез отказываться понимать, почему они не могут прихватить пару пачек валюты из сумки, с которой он ни в какую не хотел расставаться. И, заметим, аргументы приводил весьма разумные настолько, что смог убедить в своей правоте почти всех коллег. Он говорил о том, что никто не собирается себе бабки присваивать и спускать их