Школа Бессмертного - Алексей Владимирович Ларин

– Почему?

– Потому что источник движения всегда извне. То есть он может быть и внутри, но тогда должен пополняться внешней энергией. Лошадь не будет возить тебя просто так. Если её не кормить, она сдохнет.

– Ну… ну да, – Марье показалось, что она начинает улавливать мысль брата.

– Ну вот так же и с эволюцией. Источник и движок эволюции не может находиться внутри системы, он должен быть только извне. И он должен объяснять не просто движение системы, а её усложнение. Самопроизвольные мутации – это оксюморон. Самопроизвольно ничего не усложняется, самопроизвольно всё только разрушается.

– Кощей, можно попроще? – взмолилась Марья. – Я ничего не понимаю.

– О-ох! – протяжно выдохнул Бессмертный. – Да, Маш, если уж даже ты здесь не успеваешь, то что с остальными будет? Ладно, смотри. Любая замкнутая система без подпитки извне подвержена энтропии – проще говоря, упрощению и разрушению. Возьмём опять дом для примера. Представь себе два одинаковых дома, построенных в одно время. В один заселились люди, в другой – нет. Какой простоит дольше?

– Смотря какие люди заселились.

– Резонное замечание, – хмыкнул Бессмертный. – Ну допустим, рачительные и хозяйственные.

– Обитаемый дольше простоит, – подумав, сказала Марья.

– Естественно. О нём заботятся, за ним ухаживают, чистят, моют, ремонтируют. Проще говоря, поддерживают систему с затратой энергии. Дом без этой поддержки только разрушается, только деградирует. Понимаешь теперь?

– Нет, – призналась Марья. – Ну то есть догадываюсь…

– Догадываешься, догадываешься, – кивнул Бессмертный. – Всё ты понимаешь, Маша. Человек и человечество в целом – такой же обитаемый дом. Который поддерживается, усложняется и развивается уже много тысячелетий. За счёт чего?

– Не знаю.

– Я тоже. Но намерен выяснить, случайное ли мы скопление атомов, непонятно зачем скопившихся именно так, или это всё-таки управляемый процесс? А если управляемый, то кем? И куда направляемый?

Он помолчал, задумавшись. Марья взволнованно ходила по комнате, пытаясь осознать сказанное.

– Мы – звери?! – она расстроенно качала головой, раз за разом возвращаясь к самому болезненному. – Неужели мы правда звери, Кощей?! Я не могу в это поверить. Это какая-то ошибка.

Бессмертный рассмеялся.

– Маша, почему тебя это так потрясло? Ну ладно неокрепшие семинаристы позапрошлого века, но ты-то колдунья! Когда ты оборачивалась в русалку, в дельфина – в кого ты там ещё любила? – ты же не переставала считать себя человеком?

– Нет! – воскликнула Марья, хватаясь за спасительную подсказку брата. – Конечно же нет.

– Ну вот, обратись в обезьяну и представь, что ты решила стать человеком. Зачем?

– Ну как… – растерялась Марья. – Это же… это же…

– Никакими логическими причинами этого не объяснить. С какой точки зрения ни посмотри, выгоднее было оставаться обезьяной. Если бы мне предложили выбор, я бы точно предпочёл остаться на дереве, есть, пить, сношаться, драться и больше ни о чём не заботиться. Не сидеть сейчас здесь с тобой, пытаясь разгадать эту тайну.

Марья не сдержала смешка, представив нарисованную братом картину.

– Что же тебе мешает?

– Не знаю. Маша, я это и пытаюсь тебе объяснить уже второй час. С рациональной, логической точки зрения желание жить необъяснимо. Всё остальное можно объяснить этим желанием, но вот именно оно непонятно. И пока мы не поняли, не разобрались в его основе, всем остальным заниматься изрядно бессмысленно.

– Как это бессмысленно? – запротестовала Марья. – Ты что, Кощей?!

– Конечно, бессмысленно, Маша. Без ответа на этот вопрос мы живём как игроки в кости – повезёт, не повезёт? Поставлю-ка я на этот вариант, вдруг сыграет. А если нет? Тогда что?

– Ты о чём?

– На сегодняшний день существуют две равновеликие картины мира. Всё многообразие научных теорий и религиозных учений сводится, в сущности, к двум. Первая, преимущественно религиозная: мир и человек возникли по воле Творца и существуют для некоей цели. Вторая, преимущественно научная: мир и человек возникли самостоятельно, спонтанно и бесцельно. Просто так получилось. Что первая, что вторая картина мира равно убедительны, дают ответы на одни вопросы и не дают на другие. И обе до сих пор не доказаны. По сути, человеку предлагается выбирать между двумя равновеликими, но принципиально разными вариантами, исходя не из знаний – мы до сих пор точно ничего не знаем, – а из веры. Что и значит играть наугад. Только ставки разные. При одном раскладе на кону жизнь земная, при другом – жизнь вечная. Точнее, посмертная. Согласись, что строить свою жизнь, исходя из одной картины мира, совсем не то же, что исходя из другой. Это же важнейший вопрос в жизни, а мы решаем его, опираясь лишь на свои догадки и предпочтения. А хотелось бы знать точно.

– Кощей, не надо! – взмолилась Марья. – Не лезь в эту тайну, пожалуйста. Не богохульствуй!

– Напротив, Маша, – усмехнулся Бессмертный. – Если Бог есть, я прямо исполняю его заветы. Ищите – и обрящете, стучите – и откроется вам, просите – и дано будет вам.

– Ты же сказал, что не веришь?

– Нет, не верю. Я хочу знать. Как я уже сказал, религиозная картина не отвечает на множество вопросов. Научная, впрочем, тоже. И это не частные вопросы, это фундаментальные.

– Какие, например? – с надеждой спросила Марья.

– Ну, например, страх смерти. Совершенно непонятный, иррациональный страх. С точки зрения эволюции смерть естественна, неизбежна и необходима. Тогда откуда этот неестественный страх? Что любопытно – равно переживаемый и верующими, и неверующими, и даже высокоорганизованными животными.

Марья провела ладонью по лбу. У неё начинали кружиться голова и подкашиваться ноги.

– Многие способны скрывать страх смерти и даже преодолевать его, – задумчиво продолжал Бессмертный, опять словно бы размышляя сам с собой. – Но боятся все. Хоть истово верующие старцы, хоть несмышлёные младенцы, не умеющие даже ходить, не то что думать. Да что там младенцы! Зародыши в утробе матери – и те боятся смерти.

– Нет! – воскликнула Марья, холодея. – Кощей, ты что?! Ты о чём?!

– Да, вот, кстати, – оживился Бессмертный, подаваясь вперёд. – Тут у меня как раз одна пациентка. Сейчас сама убедишься.

Он нажал пару кнопок, сменив изображение и выведя на экран какую-то комнату в Башне. Болезненно нахмурившись, Марья смотрела, как какая-то молодая кудрявая женщина на седьмом или восьмом месяце беременности то нервно ходит по комнате, выглядывая в окно, то присаживается на кушетку.

От голоса брата Марья вздрогнула так же, как и будущая мамочка, со страхом завертевшая головой и не сразу понявшая, кто говорит и откуда.

– Таня, ты готова? Не передумала ещё?

Марья не сразу поняла, что брат говорит в микрофон, хотя уже знала, что это такое. Для бедной Тани всё выглядело так, будто с ней разговаривает бесплотный дух таинственного колдуна. Она испуганно открывала