Грех и дух - К. Ф. Брин

То, что ты чувствуешь сейчас, – моя вина, и я прошу у тебя прощения. Что же до того, что ты не помогаешь мне руководить… – Он тихонько фыркнул. – Возможно, ты пока что не видишь картину в целом, но ты делаешь куда больше, чем просто помогаешь руководить. Ты формируешь мой имидж. Ты создаешь мне доброе отношение людей.

Я опешила, понятия не имея, о чем он говорит.

– Если помнишь, – продолжал он, – я никогда не говорил, что тебе нужно работать в магистрате. Тебе вообще не обязательно работать – большинство жен и мужей Полубогов этого не делают. И подруг тоже, опережая твои возражения. Мне это безразлично, лишь бы ты была счастлива. Но ты выбрала себе кабинет где-то в недрах здания и учреждаешь всякие благотворительные организации с умеренным бюджетом, так что в глазах людей я выгляжу правителем, который остается финансово ответственным. Ты задаешь такого жару – и даже не осознаешь этого. – Ковер зашелестел под его ногами. Руки Кирана легли мне на талию, притянули – и он крепко прижал меня к своей груди. – Помнишь, что я сказал тебе сразу после того, как было покончено с моим отцом?

Не владея собой, я приникла к нему, хотя в голове по-прежнему все кружилось. Моя решимость стремительно ослабевала. Я должна была поступить правильно и освободить его. Разорвать цепь, отбросить якорь. Но все шло наперекосяк.

– Я сказал, что расставлю все по своим местам, а потом мы двинемся дальше. Отправимся за покупками во Францию, посетим мой замок в Ирландии – я внушил тебе идею, что мы будем свободны. А потом я занял руководящую должность, приковав тебя к месту. Вот почему я по большей части предоставляю тебя самой себе. Позволяю промочить ноги и отправиться на пробежку. Буквально. Кстати, я вставил в рамочку ту фотографию из газеты, где ты улепетываешь босиком, с красными туфельками в руках. Она стоит на моем столе. Я смеялся до слез.

Я попыталась высвободиться из его объятий, но он держал крепко.

– То, что ты чувствуешь сейчас, моя вина. – Он щекотно ткнулся носом мне в шею. – Все это. У тебя невероятно редкая и могущественная магия. Ты всем интересна. Все умирают от желания увидеть тебя в деле. Пообедать за твоим столом. Запереть тебя в своем штабе. Я хотел, чтобы ты взорвала первого Полубога, который явится сюда. Хотел, чтобы ты заявила о себе – и вышла, пританцовывая, как обычно, словно ни о чем не заботясь. Ну, так что же ты привносишь в наши отношения? Свою любовь, свой ум, свою способность ставить меня на место, свою непоколебимую, непредубежденную поддержку. А что ты привносишь в мое правление? Ресурсы для людей и ужасающую магию, благодаря которой я выгляжу чертовски круто. Меня называют выскочкой, малолеткой – но только не в лицо. А почему?

– Потому что у Полубогов отсутствует чувство юмора?

– Потому что ты меня прикрываешь, и никто не хочет с тобой связываться. Я не просто выскочка-Полубог – я выскочка с тузом в рукаве. У меня есть женщина, которую не купишь, не очаруешь, не переманишь экстравагантными подарками. Женщина, которой я могу доверить свою империю и свое сердце. Я начинаю не с самого низа – потому что ты рядом со мной. Нэнси оценила тебя куда выше пятого уровня – потому что весь ее хваленый персонал пятого. Она пыталась бороться за место надо мной, но потребовалось совсем немного, чтобы заставить ее сделать шаг назад. – Он на секунду умолк. – Заметила, что я не сказал «поставить ее на колени»? Это потому, что моя ширинка была застегнута.

Я прыснула сквозь слезы – но слезы эти были по большей части счастливые, вызванные таким неожиданным поворотом.

Но тут прежние страхи нахлынули на меня. С тем же успехом можно было выложить все на стол.

Глава 8

Алексис

– Сегодня я вызвала последнего Сумеречного Странника, – призналась я. Стоящий позади меня Киран застыл. – Пока ты не разозлился – мы пытались сказать тебе. Но ты был… занят.

– Ты должна была дозвониться. Джек и Боман могли бы догадаться сообщить другим парням. А Бриа что, забыла о Зорне? Полный бардак. Я подвел тебя. Вообще-то, может, нам действительно следует расстаться? Я недостаточно хорош, чтобы быть твоим мужчиной, если мои люди не способны даже нажать пару кнопок на телефоне. Да, давай расстанемся. – Он сильно-сильно стиснул меня. – Что, слишком рано?

Я запрокинула голову, привалившись к его плечу.

– Это я пыталась порвать с тобой.

– А вот и нет. Ты пытаешься поднять несколько сложных вопросов и решить ряд ужасных проблем. А я, между прочим, жутко устал сегодня от Нэнси. Эта женщина круглая невежда, и ее секреты по большей части бесполезны. Есть у меня пара зацепок, но я так и не вычислил, кто ее прислал, и не похоже, чтобы ей кто-либо доверял. Твой звонок пришелся бы кстати. Так что случилось?

– Я успешно вызвала Похитителя Душ. Пришлось зайти по-настоящему далеко, чтобы добраться до него.

Он медленно выдохнул. Я видела, чувствовала, что он пытается успокоиться.

– Магия у нас одинаковая, но он доминировал надо мной. Я не могла воспользоваться собственной магией. Не знала, как дать отпор. Так что я затолкнула его туда, откуда извлекла. Ну, или попыталась. Он потащил меня за собой. Я отбивалась, но потом… я потерялась. Все было туманно, невразумительно. Я чувствовала себя парусником, затерянным в открытом безветренном море. Я застряла. Дрейфовала без руля и без ветрил. Но потом ухватилась за что-то вроде якоря – думаю, это была наша душевная связь – и вытянула себя обратно. – Сжав кулаки, я сердито потерла костяшками глаза, вытирая глупые слезы, и высвободилась наконец из его объятий. – Я не знаю, что делаю, Киран. Не знаю, как стать лучше. Но в этой магии скрыто нечто большее, я чувствую. Она предназначена не только для вырывания душ и создания покорных зомби. Не только для войны. Ее можно использовать для более благородных дел. Мне необходимо в это верить.

Сейчас мне очень хотелось ударить его – без всякой причины. Или просто ударить что-нибудь.

– Но как, черт возьми, мне это выяснить? Если мой папаша знает обо мне, он, вероятно, жаждет убить меня. Остальные хотят использовать меня как оружие. У твоей новой подружки с ее типом магии нет ответа, и мне не к кому больше обратиться, кроме как к более опытному убийце, способному одним щелчком перевернуть меня вверх тормашками в мире духов.

К концу своей речи