Грех и дух - К. Ф. Брин

продолжил он. – Я использовал ее эмоции, чтобы манипулировать ею. В этот раз она фокусировалась на похоти, поэтому я дал ей очарование и интимность, которых она жаждала. Фальшивую интимность в моем случае. В иной ситуации мне, возможно, пришлось бы проявить грубость. А кого-то из лидеров можно склонить на свою сторону сделками и торговлей. Чтобы мои манипуляции срабатывали должным образом, мне нужно быть тем, кого они хотят видеть. Нужно использовать чужие ожидания. Мой отец позаботился о том, чтобы я овладел этим умением. Он научил меня оставаться бесстрастным, играя в эту игру. Это нехорошо, зато я в этом чрезвычайно хорош. Сомневаюсь, что ты понимаешь, потому что ты единственная, кто видит меня насквозь, не замечая всей этой показухи. Ты единственная, кем я не могу манипулировать, чтобы получить то, что хочу. С тобой я вынужден быть искренним. И, чтобы что-то получить, я должен заслужить это.

Я закрыла глаза, чувствуя, как меня затягивает далекий прилив. Как меня затягивает Киран.

– Это нехорошо, да, но это твоя работа. А я понятия не имею, как тебе с ней помочь. Понятия не имею, как вписаться в твою жизнь, Киран. Я… – Губы мои задрожали, по щекам побежали слезы. – Видят боги, как я этого хочу. Но я п-помеха и знаю это. Я п-посмешище, и это неоднократно п-подтверждено д-документально.

– Алексис Прайс, ты кто угодно, но только не посмешище, – сурово произнес Киран.

Рыдания подступили к горлу. Все мое смятение, накопленное за последние месяцы, стремилось выплеснуться наружу.

– Послушай, я знаю, кем не являюсь. Я не утонченная. Не шикарная. Я не из богатых и даже не знаю, как таковой притвориться. – Я заговорила громче. – В смысле, ну что это такое, когда девушка Полубога, ну, или там партнерша, не может сама одеться? Я не вписываюсь в твою жизнь за пределами этого дома, Киран, вот и все. И мои дети не вписываются. Черт, одна из них даже не маг. Быть отщепенцами имело смысл на задворках магического мира. Но теперь, когда ты – правитель, мы обременяем тебя, тянем вниз. Мы сделаем из тебя посмешище, если уже не сделали. Ты даже не собирался помечать меня. В конце концов это выплывет наружу, и мы оба будем выглядеть глупее некуда. – Я прерывисто вздохнула. – Нет, ничего у нас не получится. Думаю, пришло время… – Я замолчала, чтобы не разреветься. – Пришло время расстаться и обо всем забыть. То, что было между нами, исчерпало себя. Я заберу детей, мы уйдем, укроемся, а ты сможешь продолжать жить своей жизнью.

Я обхватила себя руками, с трудом веря, что сумела произнести все это. Хуже того, я намеревалась воплотить свои слова в жизнь.

– Не знаю, что и делать, – сказал он после долгой паузы.

Я пожала плечами.

– Тебе и не придется ничего делать. И это действительно правда – наверное, впервые за все это время. Просто позволь мне уйти…

– Нет, я имею в виду, что мне делать сейчас, рассмеяться? Я чувствую твою боль, то есть ты и впрямь веришь, что это правильно для меня, но это убивает тебя… значит, назвать тебя идиоткой будет не к месту? Залепить тебе пощечину, вбивая здравый смысл, не в моем стиле… Может, попросить это сделать Бриа? Или Дейзи? Потому что сомневаюсь, что Дейзи согласилась бы хоть с чем-то из сказанного тобой. Эта девочка, несомненно, тихо не уйдет.

– Она поймет. И, пожалуйста, не шути. Не усложняй все еще больше.

Киран вздохнул, но, к счастью, не придвинулся. Не думаю, что я могла бы устоять, обними он меня.

– Алексис, я знаю, последние месяцы дались тебе нелегко. Они бы достали кого угодно. Буквально. Полубогов и влиятельных людей обучают…

– Магии, да, но не умению одеваться.

– Даже умению одеваться. Лучшие портные с самого детства направляли меня в нужное русло. И мать была суровым критиком – потому что ей приходилось им быть. Теперь ты знаешь почему. Меня учили, как одеваться и как действовать, всю мою жизнь. А ты что, думала, что получишь это прямо с порога?

– Но…

– Нет. Праздник жалости к себе и так уже затянулся. Теперь моя очередь. Я не собирался помечать тебя в первый раз, это правда. Такова моя естественная реакция на тебя. И я непременно дам тебе знать, когда настанет подходящее время.

– Что? Почему? Я буду выглядеть как…

– Потому что я докажу, что не имел скрытых мотивов. Докажу, что причина моей метки не твоя магия. Те, кто не в курсе, пускай насмехаются, и ты, вероятно, вернешься в таблоиды…

– Вернусь? Да я оттуда не вылезаю.

– …но те, кто понимает, Полубоги к примеру, почувствуют воздействие. Они увидят, что мое желание защитить тебя не поверхностное. Что я пометил тебя, потому что ничего не мог с собой поделать. И если они когда-нибудь попытаются разлучить нас из-за метки, у них не будет на то оснований.

Я вспомнила, что Полубоги традиционно помечают тех людей, которых хотят «застолбить». Метка Полубога как клеймо, говорящее о том, что определенный человек принадлежит ему, будь то король, супруг или раб. И предъявлять какие-то претензии в данном случае незаконно.

Киран уже продумал, что он будет делать, если его обвинят в том, что он незаконно пометил меня, чтобы сделать менее желанной для других Полубогов. Он приготовился защищать меня – там, где я даже не подозревала, что мне потребуется защита.

Новые слезы выкатились из глаз, и я прикусила губу.

– Нет, я не собирался поступать так в первый раз, но с тех пор я только и делаю, что помечаю тебя. Могу поспорить, ты даже не сосчитаешь, сколько раз я прижигал тебя своей магией. Я даже сделал тебе предложение, помнишь? Да, выбор времени в моей голове был романтичнее, чем в реальности, но я не отказываюсь ни от одного слова. И когда я попробую еще раз в надежде застать тебя в нужном настроении, я все повторю заново.

Я покачала головой. Согревающееся сердце боролось с логикой, любовь кружила голову. Я не решалась открыть рот, не зная, что сказать.

– Сегодняшняя встреча прошла в точности так, как я рассчитывал. Я специально держал тебя в неведении. Попросил Бриа и парней не подготавливать тебя. И ты воссияла, как звезда. Ты затмила всех, даже не подозревая об этом. – В его голосе звучала веселая гордость. – Это было великолепно. Просто идеально. Я выпроводил тебя, потому что твоя часть симфонии завершилась. Если бы я все это объяснил, то разрушил бы все, к чему стремился. И это моя вина.