Архивы Дрездена: Перемены. Адская работенка - Джим Батчер

– Ну да, – ответил я. – Извините.

Попятившись из комнаты, я закрыл дверь.

Минуту спустя появился другой священник и принялся сверлить святотатца укоризненным взглядом, однако отец Фортхилл в своем привычном черном облачении с белым воротничком спас меня.

– Все в порядке, Пауло, – сказал он. – Я поговорю с ним.

Отец Пауло одарил меня еще одним уничижительным взглядом, но развернулся и ушел.

– Ты ужасно выглядишь, – заметил отец Фортхилл. – Что случилось?

Я рассказал все без утайки.

– Господь милосердный! – произнес он, когда я закончил. Но не тем тоном, каким говорят: «О нет!» – а скорее с медленной усталостью.

Он знал, что происходит.

– Я не смогу защитить мечи, если не буду знать, с чем имею дело, – добавил я. – Расскажите мне, Энтони.

Фортхилл покачал головой:

– Я не могу.

– Не надо так, – сказал я, сдерживая гнев. – Я должен знать.

– Я поклялся не говорить об этом. Никому. Ни при каких обстоятельствах. – Он повернулся ко мне, выпятив подбородок. – Я держу свое слово.

– Значит, вы будете просто стоять в сторонке и ничего не делать? – осведомился я повышенным тоном.

– Я этого не говорил, – возразил Фортхилл. – Я сделаю, что смогу.

– О, ну конечно.

– Да, – ответил он, – обещаю. Вы должны мне поверить.

– Я бы поверил, если бы вы объяснили.

Его глаза сузились.

– Сынок, я не идиот. Не говорите, что сами никогда не оказывались в подобном положении.

Я хотел ответить какой-нибудь саркастической колкостью, но ничего не придумал.

– Туше.

Отец Фортхилл провел рукой по лысой голове, и я неожиданно заметил, как сильно он постарел со времени нашей первой встречи. Седые волосы заметно поредели и стали ломкими, руки высохли.

– Прости, Гарри, – сказал он с искренним сожалением. – Если бы это было в моих силах… Могу ли я еще что-то сделать для тебя?

– Вы можете поторопиться, – тихо ответил я. – Такими темпами кого-нибудь прикончат.

Скорее всего, меня.

Я с крайней осторожностью приблизился к парку. Более получаса ушло на то, чтобы убедиться, что Стриженый не бродит поблизости со своим пятидесятым калибром. Разумеется, он мог наблюдать из окна какого-нибудь близлежащего здания, однако вокруг не наблюдалось мотелей и квартир, а сделанные в парке фотографии снимали не с возвышения. Кроме того, если избегать каждого места, где способен притаиться маньяк с мощной винтовкой, с тем же успехом можно провести остаток жизни под кроватью.

Тем не менее осторожность никогда не повредит. Вместо того чтобы отправиться к софтбольному полю напрямик, по открытому пространству, я пошел кружным путем по периметру парка – и услышал тихие всхлипывания, доносившиеся из теней под скамьями напротив тех, где мы сидели с Майклом в прошлый раз.

Замедлив шаг, я заглянул под скамьи.

Девчонка, в шортах, кроссовках и бело-голубой командной футболке, сидела, обхватив колени руками, и тихо плакала. Жесткие рыжие волосы, худая даже для подростка. Я не сразу узнал игрока из команды Алисии, второго бейсм… вторую бейсвумен.

– Эй! – негромко произнес я, стараясь говорить как можно мягче. – Ты в порядке?

Она подняла на меня широко раскрытые глаза и мгновенно принялась вытирать их.

– Да. Я в порядке. Все в порядке, сэр.

– Ладно, ладно. Я понял, у тебя просто аллергия.

Она посмотрела на меня с жалкой улыбкой, попробовала усмехнуться – и снова всхлипнула. Лицо исказила гримаса отчаяния. Девчонка содрогнулась и, наклонив голову, заплакала еще сильнее.

Иногда я могу быть жуткой размазней. Я нырнул под скамью и устроился рядом, в паре футов от нее. Проплакав еще несколько минут, она начала успокаиваться.

– Я знаю вас, – сказала девчонка через некоторое время, между всхлипываниями. – Вы вчера беседовали с тренером Карпентером. Алисия сказала, что вы друг семьи.

– Хотелось бы так думать, – кивнул я. – Я Гарри.

– Келли, – представилась она.

Я кивнул:

– А почему ты не тренируешься с командой, Келли?

Она пожала тощими плечами:

– Бесполезно.

– Бесполезно?

– Я безнадежна, – объяснила она. – За что бы ни взялась, все делаю не так.

– Так не бывает, – уверенно возразил я. – Каждый умеет делать хоть что-то. Полных неудачников не существует.

– Существуют, – возразила она. – За год мы проиграли всего две игры – в обоих случаях из-за меня. На следующей неделе мы едем на финал, и все рассчитывают на меня, но я снова их подведу.

Адские погремушки, да разве это проблема? Однако Келли явно считала ее неразрешимой. Она была лишь ребенком. Возможно, с ее точки зрения проблема действительно выглядела гигантской.

– Давление, – сказал я. – Да, я тебя понял.

Она уставилась на меня:

– Правда?

– Конечно, – ответил я. – Кажется, что от тебя зависят человеческие жизни и, если ты ошибешься, произойдет непоправимое… А виноват будешь ты.

– Да, – сказала она, хлюпая носом. – И я стараюсь изо всех сил, но у меня не получается.

– Стать совершенством? – спросил я. – Конечно нет. Но какой у тебя выбор?

Она в замешательстве посмотрела на меня.

– Что бы ты ни делала, всегда есть риск не справиться. В один прекрасный день ты можешь неправильно перейти улицу и попасть под машину.

– Вполне вероятно, – мрачно сказала она.

Я поднял руку:

– Мое мнение таково: если хочешь играть наверняка, следует остаться дома, завернуться в упаковочную пупырчатую пленку и ничего не делать.

– Может, мне так и следует поступить.

Я фыркнул:

– Вы в школе изучаете Диккенса? Читала «Большие надежды»?

– Да.

– Можешь остаться дома и спрятаться, если хочешь, и закончишь как мисс Хэвишем, – сказал я. – Будешь смотреть на жизнь через окно, свихнувшись на том, как все могло бы повернуться.

– Боже мой! – сказала она. – Вас послушать, так Диккенс писал про меня.

– Странно, не правда ли? – ответил я.

Келли сдавленно хихикнула.

Я поднялся и кивнул ей:

– Я тебя здесь не видел, идет? Пойду по своим делам, а ты сама решай.

– Решать?

– Конечно. Хочешь ли ты надеть кепку и играть? Или хочешь превратиться в старую деву, бродящую по дому в истлевшем подвенечном платье и ярдах упаковочной пленки, строя планы жестокой мести парню по имени Пип? – Я серьезно посмотрел на нее. – Третьего не дано.

– Уверена, вы ошибаетесь, – возразила она.

– Вот видишь? С мудрыми советами у меня плоховато, однако я не теряю надежды. – Я подмигнул ей и продолжил путь вокруг стадиона к скамьям на дальнем конце поля, где сидел Майкл.

В десяти ярдах от него расположилась на расстеленном под деревом одеяле Молли, в наушниках, проводки от которых исчезали в нагрудном кармане ее рубашки, будто она слушала цифровой плеер. Полагаю, это была маскировка – подобные устройства переносят Молли не лучше, чем меня. Кроме того, она надела темные очки, и я не мог сказать, за чем следят ее глаза,