Ловец кошмаров - Валентина Владимировна Белякова

Я лишь тяжко вздохнул. Мы вышли с территории универа и неторопливо направились к автобусной остановке. Кара расстегнула куртку.

– Как думаешь, ничего, что я заплатил в прошлый раз за шоты деньгами из Ловца? Они не растворятся у Сирин в кассе или у клиента в кошельке, если она выдаст ими сдачу?

– Ты же нашёл их в главном зале. Это реальная купюра, которую оставил реальный человек. Возможно, будет немного быстрее изнашиваться, чем обычные, но не более того. Чем дальше в петли, тем более экзотические вещи можно налутать. Но тем они эфемернее.

– Я бы хотел увидеть воочию, как вещи исчезают. И побольше узнать про эти… как их… симулякры. Чтобы как следует отвлечься от учёбы, может, заглянем в петли? Я бы с удовольствием провёл пару ночёвок вне дома.

– Да что у тебя там происходит, что возвращаться не хочется? Соседи организовали оркестр перфораторов? Или родили тройню?

– Лучше уж тройня с перфораторами, чем какой-то милфхантер с манерами интеллигентишки, который вечерами напролёт клеит твою мать.

– Ого… Что, прям такая разница в возрасте? – сочувственно спросила Кара.

– Сначала я вообще решил, что он наш ровесник. Но на самом деле ему что-то типа двадцати семи… Не знаю, всё равно это напрягает. Мама на сайте знакомств написала, что ей тридцать пять, но он же не совсем идиот и понимает, что я уже студент, так что его обманули почти на десять лет. И всё равно продолжает с ней…

– Твои родители в разводе? – помогла Кара, когда я замялся.

– Да, уже почти восемь лет.

– И до недавнего времени она ни с кем не встречалась?

Я выдавил из себя саркастический смешок.

– В нашем доме за это время перебывало с десяток мужиков, похожих на отца. Их как будто на одном заводе клепают. Причём завод раньше производил племенных хряков, тестостерон и громкоговорители.

– Так может, в данном случае разнообразие – это неплохо? – неуверенно предположила Кара.

– Но не такое же!

– А какое? Ты хотел, чтоб она столетнего деда привела?

– Напомни, зачем я вообще с тобой это обсуждаю?! – Во мне начал закипать гнев.

– Извини. Я и сама не люблю обсуждать дела семейные на трезвую голову.

Мы еле втиснулись в автобус и всю дорогу стояли, плотно прижавшись друг к другу. Я положил подбородок ей на голову и вдыхал фруктовый, немного приторно-химический аромат шампуня.

Вечером мы встретились уже на другой автобусной остановке и рука об руку пошли в «Паучий подвал». Мне показалось, что даже в его зале пахнет весной, и, подняв голову, я увидел вплетённые в Ловец цветы. Видимо, кто-то специально их купил, потому что из-под бурого снега ещё не скоро покажутся даже первые чахлые мать-и-мачехи. К тому же шутник скрыл срезы стеблей так, будто цветы сами выросли из Ловца.

На входе, проходя мимо стойки, мы заплатили Рин за два часа зависания в «Подвале» с безлимитным чаем, причём вышло совсем немного. Два столика на четверых были сдвинуты. За ними сидели Грифон, Радуга, уже знакомые мне члены «Вербного потрясения»: Верба и Слэм, а также кучерявый подросток и меланхоличный парень с разноцветными дредами.

– Привет, Кара, Палочник! – окликнула нас Радуга и замахала рукой. На ней был ярко-розовый пушистый свитер с единорогом.

– Доров, – пробасил Слэм.

Верба царственно звякнула браслетами, поздоровались и двое незнакомцев, и лишь чуть погодя кивнул Грифон. Мне показалось, что он совсем не рад меня видеть и поприветствовал меня только для приличия.

– Вербу и Слэма ты уже знаешь, а это Некрюк, – указала Кара на вертлявого кудряша.

– А откуда это пошло, почему всё-таки Некрюк? – спросил я.

– Потому что бешеному кобелю сто вёрст! – радостно сообщил мальчик. Его высокий голос, как мне показалось, едва сломался.

– Слушай, а тебе вообще можно быть в баре? – поинтересовался я вполголоса. – Тебе же чё-то типа… четырнадцать.

– Мне шестнадцать вообще-то! – возмутился Некрюк, и все «согруппники» на него зашикали.

– А это Логика, – представила Кара человека с дредами. У него было аристократичное вытянутое лицо, печальные глаза и чуть оттопыренные уши, из-за чего он походил на ориентальского кота. – Он учится на библиотечном деле, а в свободное время подрабатывает мастером пирсинга. Серому ухо колол, если ты обращал внимание. Получилось прикольно.

– Да ладно, я только начинаю осваивать это ремесло, – скромно ответил Логика.

Библиотекарь-пирсинг-мастер-гитарист с жёлто-бело-фиолетово-чёрными дредами? Прелестно! Видимо, пареньку остро не хватает внимания, уж и не знает, чем бы ещё выделиться.

– А Курт сегодня придёт? – спросил Некрюк.

– Нет, он деревья сажает. У Завода, – ответила Кара, и я уловил игру интонаций, но не просёк, к чему она ведёт.

– Прямо рядом с Заводом? – взволнованно уточнил Некрюк. Похоже, он тоже не понял. – Там сегодня демонстрация экоактивистов. Его могут и загрести, если решат, что он не просто садоводством занимается, а… А-а-а.

На его живом лице отразилось понимание.

– Ты вроде хотел с ним пойти, нет? – обратилась Кара к Грифону.

– Я зассал, – без обиняков ответил тот.

– Понимаю. Я тоже.

– Просто надеюсь, что он будет осторожен и всё будет хорошо, – вздохнула Радуга.

– А я надеюсь, что он получит по зубам дубинкой! – неожиданно встрял в разговор Слэм, поставив кружку на стол так, что все подпрыгнули. – Мамкин панк! Развелось вас тут, соевых экологов, когда город загибается! Самые умные, что ли?

Я буквально почувствовал, как Кара набирает в лёгкие воздух для тирады, как сразу подобрался Грифон. Но Радуга их опередила:

– Ребята, ребята-а! Давайте без политоты. Во-первых, в этом смысла нет, а во‑вторых, не в «Паучьем». Вы знаете, как Рин и Уна относятся к тому, что Ловец кормят всякой дрянью.

– Сейчас и так всем тяжело, – веско поддержала её Верба, – многие приходят излить душу, потому что просто не выдержат иначе. Если мы будем злить друг друга, переливая из пустого в порожнее, то только испортим атмосферу.

– А для порчи атмосферы хватает Завода Слэмова отца. И амбре Грифона… – задумчиво протянул Логика, отодвигаясь от него.

– Да я мылся на этой неделе! – заявил Грифон. И уже не так уверенно добавил: – Вроде…

– Не обращай внимания на Слэма, – едва слышно прошептала мне Кара, убеждая скорее себя, чем меня, – его отец владеет Заводом. Купил в девяностых по дешёвке. Он не хочет вкладываться в переработку и фильтры – выгоднее дать на лапу, лес на сырьё рубит где попало, не создаёт работникам человеческих условий труда. Но утверждает, что всё делает для блага города. Хотя это благо достаётся в основном администрации. Поэтому Слэм очень щепетильно относится к этой теме. Правда, ни хрена не