В памят(и/ь) фидейи. Книга первая - Лилия Талипова

на глаза указательным и средним пальцами. – У него взгляд такой, будто он зрит в саму суть. Видит насквозь. А еще очень красивый и забавный. С ним было так легко. Будто уже сто лет знакомы. И я чувствую себя в безопасности рядом с ним.

В груди что-то щелкнуло. Слово, отдававшее запылившейся старью, позабытым вкусом детства на языке старика.

– А без него ты в опасности? – спросила я, хотя прекрасно понимала, о чем она говорит.

…а вместе с тем стала мишенью…

– Что ты… Нет, конечно. Но в последнее время мне часто бывает как-то не по себе.

– Это все стресс, – нашла я самое логичное оправдание, хотя не особо верила своим словам.

– Конечно. И за болтовней мы пропустили полфильма!

Асли лишь пыталась перевести тему, замять неудобный разговор. Сбежать оттого, что ей неприятно – так она всегда поступала. Полагаю, в том была ее свобода: она не могла сбежать от отца, статуса наследницы Озтюрк, но могла заблокировать очередного недокавалера, не явиться на прием, даже если приняла приглашение, уволиться с работы дистанционно, будто ее там никогда и не было.

– Ты же его наизусть знаешь, – возмутилась я, хотя и не планировала выводить ее на дальнейший разговор.

– Все, тс-с!

Я кинула в Асли чипсинку, не видела, куда та попала, но последовавший недовольный вскрик оставил сладостное ощущение гнусного отмщения, с которым я продолжила просмотр уже с меньшей тревогой в груди.

X

Никогда не любила задергивать шторы, предпочитая просыпаться и видеть город, а не кусок тряпья. А находясь в окружении величавых гор, вечнозеленых деревьев и свежести, загораживаться от этого было сродни кощунству.

Солнце подпекало спину, отчего затылок покрывался легкой испариной, а футболка неприятно липла к телу. За пеленой прикрытых глаз отчетливо ощущала, что проснулась я довольно поздно. При всем желании не могла сказать, когда чувствовала себя более выспавшейся. По телу разливалась легкость, впервые за долгое время не мучили кошмары. Остекленевшие глаза вороненка (из памяти Клеменс теперь я знаю, что звали его Милош) тоже в ту ночь оставили меня, как и мысли о самой Клеменс. Вспомнив о ней, я резко присела на кровати и огляделась, боясь, что все это снова больной сон.

– Клеменс, – осторожно позвала я.

Разумеется, никто не откликнулся. Да и не мог, и не должен был.

Ноги опустились на мягкий коврик, по ступням растеклось небывалое удовольствие. Я подошла к окну, пока коленки предательски подкашивались, на улице было почти безлюдно. Лишь парень лет двадцати пяти шел мимо нашего дома. Он сразу почувствовал взгляд, ведь тут же посмотрел на меня в упор и помахал рукой. Неловко ответив в тон, я проводила его взглядом, а затем, схватив с прикроватной тумбочки резинку, на которой остались рыжие волоски, собрала высокий пучок, убрав волосы с лица, и пошла умываться.

Пришлось преодолевать желание вновь наполнить ванну и полежать там до тех пор, пока пальцы не превратятся в изюм. Отсутствие такого удовольствия в съемных апартаментах ощущалось не так остро, как сейчас, когда ванна всегда была под боком. Долго и пусто изучала кафельную поверхность, но все же сумела удержать себя.

Асли готовила завтрак. Аромат глазуньи разносился по всему первому этажу и улавливался уже на лестнице.

– Доброе утро, – прохрипела я, потирая глаза, а на следующем шаге споткнулась о собственную ногу и преодолела последние две ступеньки, перелетев через них.

Асли уже не обращала внимания на такие мелочи. Упасть на ровном месте, удариться там, где биться не обо что, зацепить рукавом дверную ручку и прочие неприятности – в этом вся я.

– Доброе. Есть будешь? – Она улыбнулась, но не присущей лишь ей одной улыбкой. В этот раз она была слишком натянутая, совсем ненастоящая. А пролегшие под глазами синяки свидетельствовали о бессонной ночи.

Хотелось помочь, утешить, но я не ведала, что именно с ней происходит. Притом знала ее достаточно хорошо, чтобы не лезть со своей непрошеной заботой. Я коротко кивнула и села за обеденный стол.

– Пойдем сегодня куда-нибудь? – спросила я, придерживая горячий пакетик и разливая чай.

– Куда ты хочешь?

– В город. По магазинам. Или на танцы. Я отдохнула и полна сил, хочу развлекаться, – осторожно поднесла чашку к губам.

– Значит, будем развлекаться, – она улыбнулась чуть искреннее, но тут же выронила из рук баночку с солью. – У тебя никогда не было чувства… – начала она, не оборачиваясь, и ненадолго задумалась, – будто ты в себе не одна?

– Что?

Было. Еще как было.

– Неважно, я говорю глупости. Просто тут воздух совсем другой. Какой-то холодный, заряженный. Голова постоянно кружится, – она приложила левую руку ко лбу, правой снимая с конфорки сковороду.

– Тебе нужно отдохнуть. Здесь есть СПА? Я бы убила за массаж… – Поставив чашку на блюдце, я сложила руки на столе, внимательно наблюдая за Асли.

– И почему мне кажется, что ты не шутишь? Про убила, – она тут же нервно рассмеялась. – Никогда не видела в тебе столько уверенности.

– Если честно, сегодня я себя чувствую особенно хорошо.

– Значит, буду этим пользоваться. Пойдем в бар? – игриво улыбнулась она, сделав волну плечами.

Асли расставила тарелки на столе и присела напротив. Как оказалось, она успела приготовить еще и салат. Ее умелые руки всегда вызывали во мне искреннее восхищение. В Лондоне я редко бывала у нее в гостях, но точно знала, что в ее отеле большая кухня, куда впускают только персонал. Она часто ела в ресторанах. А я не могла и предположить, где и когда моя подруга научилась так готовить.

– Отлично. Можешь пригласить Доминика. – Схватив вилку и нож, я втянула глубже аромат жареных яиц и каких-то незнакомых специй, сладостно закатив глаза.

– Правда? – она удивленно вскинула брови, взглянув на меня с надеждой и подозрением.

– Конечно, – бросила я так, будто не я всегда была против ее ухажеров на наших совместных вылазках.

– Ты уверена? Тебе не будет одиноко?

– Я буду рада, если ты ненадолго переключишь свое внимание на кого-то еще. – Аккуратно вложив в рот кусок глазуньи, я блаженно прикрыла глаза и удовлетворенно вздохнула.

– Ты лучшая, знала?

– Конечно, – пробубнила я, набрасываясь на свежую булку из местной пекарни.

XI

В тот вечер было в Асли что-то очень необычное, заставлявшее глядеть только на нее одну. Я не возражала. В брюках и закрытом топе с длинными рукавами я явно проигрывала Асли с ее свободной пудровой рубашкой и пыльно-розовой атласной юбкой, притягательно обтягивавшей бедра. Откровенно, мне хотелось лишь выпить и ненадолго забыться, усилить спокойствие эйфорией, отодвинуть