Ключи мира - Маркус Кас

была на его голове. И с ужасом понял, что содрал со старика скальп, потому что волосы остались у меня в руке.

— Ну что вы творите-то! — услышал я обиженный возглас и с облегчением выдохнул.

Держал я в руке парик, а шаман был в полном порядке. Короткие седые волосы находились на своём месте, зато удалось рассмотреть лицо. Возраст мага был весьма почтенным, но при этом дряхлым он не выглядел.

— Прощу прощения, — поклонился я, протягивая ему парик.

— Ай, не надо, — отмахнулся старик, вздыхая. — Неудобно в нём, всё чешется.

— Так а зачем тогда… — закономерно начал я спрашивать.

— Соответствовать образу, — обвёл он жестом обитель, нескромно названную храмом, и возмутился: — Думаете, легко это? В мои-то годы?

Шаман с кряхтением распрямился и оказался нормального роста. Схватился за спину, простонал и затараторил:

— Молодёжи подавай, чтобы жуть была и благовония. Родителям их, чтобы непременно кровавые ритуалы. Старикам… Им давно плевать. Городским вот, — он обвиняюще указал на меня: — Чтобы всё сразу и подольше. Целую ночь чтобы по лесу бродить и завывать. А там сыро! У меня ревматизм, между прочим, ото всего этого.

— Ну так обратились бы к древним богам, — улыбнулся я, не поддавшись на его жалобы.

— Издеваетесь? — насупился шаман. — А вот обращусь!

Внезапно его окутал чёрный едкий дым. Я вообще не уловил ни единого всплеска магии. Просто бахнуло, и старик исчез. Отогнав завесу, я с силой дёрнул дверную ручку — больше шаману деваться было некуда.

Но дверь не поддалась.

Мало того, из-под неё пополз по полу тот же удушающий дым. Ничего смертельного, смесь дурмана и обессиливающего. По задумке, я должен был ошалеть, отрубиться и потом забыть, что произошло.

Нет, ну это уже совсем невоспитанно.

— Уважаемый, — предпринял я ещё одну попытку, вежливо постучав.

Разогнал отраву и, не дождавшись ответа, превратил замок в труху, применив магию смерти. Перестарался от такого приёма, и осыпалась вся дверь.

В образовавшемся проёме стоял предельно изумлённый шаман и часто моргал. Затем до него дошло, и он начал так стремительно бледнеть, что я испугался за его здоровье.

Но, к счастью, обошлось. Старик очнулся и немного криво улыбнулся.

— Ну так вы бы сразу сказали бы, господин, что по делу пришли…

— Я так и сказал, — вздохнул я. — Теперь можем мы поговорить?

— Конечно-конечно, — ожил шаман и отодвинулся. — Проходите, тут нам удобнее беседовать-то будет.

За дверкой обнаружился проход. Я обернулся и решил пока не звать Тимофея. Мало ли чего учудит старик, вдруг всё же надумает сбежать.

— Осторожнее, здесь корень, можете споткнуться, — заботливо предупредил хозяин, семеня передо мной.

На другом конце прохода была добротная дверь, ведущая в самый обычный и нормальный дом. Его как раз и скрывали деревья, вплотную стоящие за землянкой.

При входе лежал милейший коврик с вышитыми зайчиками. Старик стянул с себя балахон, повесил тот на крючок. И превратился в почтенного профессора — под тряпьём был приличный костюм серого цвета.

— Валерьян Афанасьевич, — представился он. — Цароменко, если вам это что-то говорит.

Мне это совершенно ничего не говорило, я с удивлением оглядывался. Современная мебель, много книг и телефон последней модели, лежащий на столе, окончательно меня добил. Нет, я сразу понял, что всё это декорации и представление, но чтобы такая большая разница…

— Вы уж не серчайте на меня, господин, — умоляюще сморщился он. — Я ж не со зла, чтобы не шастали всякие… Спасу ведь никакого нет, как прознают, что тут шаман обитает, так и лезут с дурацкими просьбами. То приворожи кого, то отворожи. Причём того же самого. То козу заставь доиться. Ей-богу, никакого понимания, чем шаманы занимаются. Образование нынче никуда не годится. Ну а мне что? Жить-то как-то надо. Вы садитесь, садитесь, сейчас чайку нам справлю.

Я присел на указанный стул и увидел на стене любопытный предмет. Отполированный кусок дерева с выжженными на поверхности рунами.

— Лучше кофе, если вас не затруднит, — попросил я.

Беседа у нас явно будет преинтереснейшая.

Глава 7

Валерьян Афанасьевич и правда оказался профессором. Да и вообще его история, которую он охотно мне поведал, была весьма любопытной.

Цароменко, чем шаман особо гордился, были потомственными ведунами, как он сам называл свою работу. А уж точнее сказать — призвание. Удивительным образом все по мужской линии имели талант в этой сфере.

— Вот смотрите, — бахнул он передо мной толстенную книгу, которая оказалась семейным альбомом, а заодно и содержала генеалогическое древо. — Почитай тысячу лет, как род ведём!

Я временно отвлёкся от рун и с интересом внимал рассказу.

По словам шамана, род их здесь жил всегда. То есть городок насчитывал века существования, почти всё это время будучи маленьким поселением охотников и рыбаков. Места издавна богатые на добычу, да и наличие протяжённой реки, впадающей в Онежское озеро, играло на руку в торговле.

Вроде как когда-то и путь пролегал с севера на юг прямо через эти места.

И так повелось, что мастерство ведунства передавалось от отца к сыну, век за веком. Легенда, мол, была о том, что ни в коем случае прерывать эту преемственность нельзя. Беда придёт страшная, и всему наступит конец.

— Последние стражи озёрного края, — по-доброму рассмеялся Валерьян Афанасьевич, указывая на фотокарточку, на которой уже было почти не разглядеть запечатлённый момент, только смутные фигуры на фоне леса. — Так прадед мой говорил. Стращал, что уйдём если, то погибель принесём. Ну да он очень любил нагнать жути. Куда же мы с земли-то денемся?

И то верно, шаману очень непросто уйти с земли, на которой он работает. И чем дольше он на одном месте, тем сложнее это сделать. Тем более если не просто сидит, а делом занимается. Да, в другом месте тоже возможно обосноваться, но в навыках и силе при этом ощутимо потеряешь.

Насколько я понимал, это было похоже на отдачу частички души.

Не просто родные места, а кровные, ведь зачастую шаманы использовали свою кровь для проведения ритуалов. Таким образом накрепко себя привязывая к земле.

Цароменко же в этом особенно усердствовал, так что по факту никуда уехать не могли. Ну и в семейные легенды верили, не осмеливаясь нарушать заветы предков.

К тому же местные обладали нравом спокойным и консервативным. Никого за