Граф Брюс - Виталий Сергеевич Останин

выдаю. И он опознание провел. Ну, а то, что он явно был старше по званию Хасимото, я понял по следующей фразе престарелого особиста.

— Ты, Олежа, погуляй пока, а мы с юношей поговорим приватно. И молчком, понял меня?

— Конечно, Барух Моисеевич! — вытянулся в струну японец — хозяин кабинета, так-то — и поспешно скрылся за дверью.

А мой новый собеседник спокойно уселся на место владельца, уперся локтями в столешницу, сложил ладони под подбородком и уставился на меня тем же холодным взглядом.

Если кто-то будет вам рассказывать, что пожилые евреи становятся благообразными и милыми — не верьте. Этот человек был высечен изо льда, причем явно инопланетного происхождения. Где-нибудь на Меркурии, если мне память не изменяет, глыбу подобрали, как-то на Землю доставили, а потом сделали из нее человека.

— Расскажи мне всё. Очень подробно. — приказал он.

Именно приказал. От проглянувшего на короткий миг доброго дедушки в Барухе Леви не осталось и следа.

Скрывать — в этом вопросе — мне было нечего. Я начал с момента, как вернулся домой из школы и увидел черный «воронок» службы. Особист стал подкидывать наводящие вопросы. И тогда я действительно смог вспомнить целую кучу подробностей, которые раньше как-то не бросились в глаза. Например, что не было группы захвата. Деда — на минуточку, грандмастера земли! — выводили под руки люди в штатском. И он, способный устроить локальный Армагеддон, не сопротивлялся!

Всплыло в памяти, что он даже не посмотрел в мою сторону, когда я дурниной орал: «Деда, деда. Мог, но не повернул головы. Я тогда почему-то решил, что это он от стыда — еще бы, прославленного 'железного Брюса» пакуют свои же!

Третья деталь — оцепление. Его тоже не было. А оно, при захвате сильных одаренных, должно было, по логике, иметься. Хотя бы для того, чтобы не подставить под удар гражданских.

Короче, дал я маху. Много чего тогда не заметил — то есть заметил, зрение и память у меня цепкие — но не придал значения. А под наводящими вопросами Баруха Моисеевича посмотрел на сцену ареста (или похищения) деда совсем другими глазами.

В свое оправдание могу сказать, что в этом мире с подобным я сталкивался впервые. И не имел достаточного опыта и знаний о работе здешних специальных структур.

— Вот, значит, как… — узнав всё, что хотел, Леви как-то осунулся. — Хреново, Рома…

— Что именно?

— Да всё! — рубанул мой собеседник. — Впрочем, теперь это не твоя забота.

— Так, стоп! Моего деда похитили неизвестные, которые выдавали себя под вашу службу, а вы мне говорите, что это не моя забота!

Я позволил голосу взлететь — пацан в шестнадцать, какой бы он ни был воспитанный в строгих традициях граф, должен вести себя именно так — и даже поднялся на ноги. То есть, изобразил предельную степень возмущения. Как и положено внуку, переживающему за деда.

— Так и говорю! — Барух Моисеевич попытался придавить меня своим фирменным космическим взглядом, но не преуспел. Тогда он попытался сменить тактику. — Пойми, Роман, это просто не твой уровень. Ты себе представляешь силы и дерзость тех, кто не побоялся похитить нашего ветерана, да еще и вырядился под наше ведомство? Страха у них нет вообще! Как ты считаешь, долго они будут думать перед тем, как прикончить пацана, который полез туда, куда не нужно? Секунду!

— Так что же мне тогда делать? — сдал я назад. Дальше настаивать было глупо.

— Заниматься своими делами. Что ты там делаешь? Учишься? Вот и учись!

— Но…

— Роман!

— Да я про другое!

В двух словах я объяснил дедовскому знакомому свою деликатную ситуацию. Про финансовые книги. Мол, денег и так нет, а мне надо как-то понять, что с нашими, брюсовскими активами, чтобы не прощелкать что-нибудь. Вдруг имеется займ какой-нибудь, а там уже платеж подходит.

И не надо думать, что это выглядело меркантильно. Напротив, я всё подал так, будто собираюсь не ударить в грязь лицом и передать деду, когда он вернется, не сгнившую лодку, а… ну, скажем, крепкий рыбацкий баркас. На яхту я не замахивался.

— Понял тебя, — кивнул Леви. — Думаю, могу с этим помочь. Полной информации восстановить не смогу точно, дед твой записи вел сам и не очень доверял электронным носителям. Но отчетность налоговую сдавал. И был в этом очень щепетилен. Так что я запрошу с фискалов все данные. Это поможет тебе восстановить хотя бы общую картину. Дай мне время до вечера. Отправлю человека с бумагами. А теперь — в школу!

Я бросил взгляд на настенные часы в кабинете Хасимото и едва сдержался, чтобы не выругаться.

— Барух Моисеевич, еще одно…

— А теперь-то что?

Престарелому особисту явно не терпелось скорее приступить к поискам своего пропавшего друга, а тут щенок какой-то под ногами крутится, внимания требует.

— Дело в том, что пешком я уже не успею…

— Олежа! — рявкнул Леви так внезапно, что я сам назад отступил.

Старший агент Хасимото появился меньше чем через две секунды. Видать, недалеко гулял.

— Слушаю?

— Организуй парню машину до школы.

— Сделаем!

Всё же хорошо иметь такого деда, у которого такие друзья.

.14

До школы долетели за несколько минут. Водитель, молчаливый кавказец, только кивнул, когда мы с Унием забрались на заднее сидение, и сразу ударил по газам. Машина, невзрачная серая «Вологда», которых в городе шесть из десяти, рванула с места так, будто под капотом у нее прятался движок от германского «майбаха».

Я думал, он хотя бы сирену включит, мол, уступи дорогу, важный человек едет. Но водила влился в поток на общих основаниях, ныряя в едва уловимые просветы и бессовестно подрезая соседей. И всё это с таким спокойствием — одна рука на руле, вторая на коробке передач, поза расслабленная. Мастер, что тут скажешь! Или безумец.

Остановился он прямо у входа в школьный корпус, каким-то чудом проигнорировав шлагбаум, запрещающий машинам въезжать на территорию. Видать, в «Вологде» скрывался какой-то электронный ключ с высшим уровнем допуска, который открывал все запертые проезды.

— Два рубла. — сообщил он, повернувшись ко мне с улыбкой во весь рот.

— Э-э… — замычал я, пытаясь уложить в голове таксующего водителя из Тайной Канцелярии. — А чего так дорого⁈

— Шутка! — загоготал кавказец. — Зачем такой сэръезный? Бэги давай!

— Спасибо.