Меня зовут Зойла - Чики Фабрегат

– Раймон, какой сюрприз, – лгу я.

– Я не видел тебя после школы.

Я приглашаю его войти и молюсь про себя, чтобы бабушка не появлялась какое-то время. Я бы сказала, что Раймон сердится, если бы не его чёрные глаза и тёплый взгляд, противоречащий сухому тону его голоса. Я придумываю оправдание, почему я ушла, не дождавшись его, рассказываю о еде, о бабушке, а когда начинаю увязать в собственной лжи, спрашиваю его об экзамене. Забавно, но, когда я заполняла тест, подслушивая мысли моих одноклассников, Раймона я не слышала. Это определённо выделяет его среди всех остальных.

Раймон садится на диван, а я устраиваюсь рядом с ним. На секунду я задумываюсь, что, возможно, сижу слишком близко и не даю ему достаточно личного пространства, но что-то заставляет меня отмахнуться от этих мыслей. И я начинаю понимать, в каких углах сознания можно спрятать то, о чём я думаю. Я хочу прислониться к его плечу, но он приподнимается и оставляет меня в странном перекошенном положении. Если бы не смущение, я бы рассмеялась.

– Я принёс тебе кое-что.

Когда он встаёт, чтобы залезть в карман джинсов, я замечаю, какой он высокий. Когда я раньше прислонялась к нему, когда он пел мне песни своим проникновенным голосом или чертил линии на моей руке, мы всегда сидели. Но если бы сейчас я встала и подошла к нему достаточно близко, чтобы сравнить наш рост, то едва бы достала ему до подбородка. Может быть, даже ниже. Я представляю нас лицом друг к другу, чтобы измерить разницу, и, сама того не желая, вижу, как наши головы склоняются друг к другу, а его руки обхватывают мою талию. Он прочищает горло, выдёргивая меня из укромного уголка, где я уединилась со своей фантазией. Наконец он нашёл в карманах то, что искал, и положил это на стол. Это квадратный фиолетовый музыкальный плеер.

– Что это?

– Я записал кое-что для тебя. Не знал, какой цвет выбрать.

Впервые с тех пор, как мы познакомились, я вижу, как он нервничает. Больше, чем когда мы чуть не столкнулись с типом с мороженым, больше, чем когда сидели на скамейке у дорожки. Я представляю свои маленькие круглые уши, потому что боюсь, что из-за этого хаоса эмоций, бушующих в моём сердце, я потеряю контроль над ними. У меня зудит затылок, и я пытаюсь сдержаться, но в конце концов чешу его. Мне кажется, что я разрушила драгоценный момент, и ненавижу себя за это. Он подходит, собирает руками мои волосы в хвост, открывая мне спину. Да, он выше, намного выше меня. Его грудь так близко к моей, что мы касаемся друг друга на вдохе.

– Что это? – спрашивает он, проводя пальцем по пятну на моей шее.

Мне хочется умереть. Я не в состоянии ответить, не могу даже думать. Усилием воли я беру себя в руки и отвечаю неохотно:

– Родимое пятно.

Мне хочется вернуться туда, где мы были секунду назад, стереть дурацкое пятно, но я выбрасываю эту мысль из головы. А то вдруг оно действительно исчезнет, и Раймон невольно станет свидетелем магического шоу.

– Я не видел его раньше, – говорит он, всё ещё обводя пальцем контур пятна.

– Я слежу за тем, чтобы мои волосы всегда закрывали его.

Я беру его за руки. Он переплетает свои пальцы с моими и очень медленно разводит мне руки в стороны, словно изображая крест. И не отходит от меня ни на миллиметр. Я молюсь, чтобы мои волосы закрыли уши, потому что не уверена, что смогу контролировать их через секунду. Его руки замыкают невидимый круг, который они рисовали, пока не опускаются на мои бёдра, и я разрываю переплетение наших пальцев, чтобы ответить ему зеркально. Я не просто делаю шаг навстречу, как он, мне нужно оказаться как можно ближе. И я обнимаю его, прижимаюсь к нему так крепко, что каждый его вздох начинает отдаваться в моей груди. Я дышу глубже, чтобы он почувствовал меня. Я зарываюсь лицом в его джемпер, хотя мне не терпится взглянуть ему в глаза. Словно услышав меня, он проводит рукой мне по талии, по плечу и наконец берёт меня за подбородок. Мне приходится немного отстраниться от него, покинув уютное шерстяное гнёздышко, в котором я устроилась. Раймон тянет меня за подбородок, заставляя поднять лицо, и мы наконец встречаемся взглядами. У него самые тёмные глаза из всех, которые я когда-либо видела, два глубоких омута, в которых я могла бы потеряться навсегда. Несколько сантиметров отделяют меня от его рта, и я проклинаю свой рост. Совершенно не осознавая, что я делаю, словно мой мозг принимает решения без моего участия, я приподнимаюсь на цыпочки, сокращая пространство между нами. Я прижимаюсь к губам Раймона, и он отвечает взаимностью. Я слегка приоткрываю рот, закрываю глаза и направляю последние крупицы внимания своим ушам. Я всё объясню позже. Я опустошаю свой разум и позволяю ему полностью занять мою голову: чернота его глаз, его пальцы на моей спине, его грудь, прижатая к моей. Я слышу его дыхание, учащенное биение моего сердца и другое, чуть более медленное, его. Каждый сантиметр моей кожи готов принять его ласки. Я представляю себе глубину его взгляда, чтобы погрузиться в неё с головой, но образ разбивается вдребезги, когда раздаётся звук открываемой двери, и Раймон резко отстраняется.

Когда бабушка входит в гостиную, Раймон уже стоит у двери, прощаясь. Ещё десять секунд было бы достаточно. Он всё ещё учащённо дышит, и я надеюсь, что бабушка этого не заметит. Я уверена, что мне только кажется, но, когда они проходят мимо друг друга, она как-то неодобрительно смотрит на него, а Раймон отводит взгляд.

– Я пройдусь с тобой немного, – скорее спрашиваю, чем утверждаю я.

Под серьёзным взглядом бабушки я надеваю куртку и кладу плеер в карман брюк. Ради бога, мне уже шестнадцать. Я прощаюсь с ней, и она просит меня не опаздывать, чтобы еда не остыла. Это просто предлог, способ показать мне, что она сердится, поскольку на кухне ничего не готовится. Я медленно закрываю дверь и выпускаю весь воздух, который держала в лёгких.

– Ух, ну и зануда.

– Тебе лучше остаться.

Это не то, что я ожидала услышать. Раймон немного ускоряет шаг, отрываясь от меня. Я догоняю его и хватаю за руку.

– Эй, что случилось?

– Прости, Зойла, я не знаю, что на меня нашло.

Этого я тоже не ожидала услышать. Я знаю, что