Поезд бесконечности - Василий Анатольевич Криптонов

интернетом. На втором месте — потенциальное вознесение Бориса. Здесь теперь над душой висела жуткая картинка, показанная Ангелом: крохотная камера, где мы с бывшим пожирателем в случае неудачи проведём вечность. Блин, ну почему Борис не мог оказаться женщиной? Тогда всё было бы не так страшно… Даже если бы он оказался страшной женщиной — всё равно, приемлемо.

Мне с трудом удалось вызвать в памяти подробности последнего разговора с писательницей Наташей. Что я ей там наплёл-то?.. Ну, кажется, удалось поломать эту дурацкую установку, что Бог виноват во всех её несчастьях, и пусть на коленях приползёт извиняться, тогда ещё можно будет подумать. Что дальше? Это ведь не единственный груз, который её на земле держит. Иначе уже бы вознеслась, а я поимел бы уважение в виде очередной бусины. Значит, псевдофилософские установки — это только вершина айсберга. Надо копать… Или не копать. Или вообще плюнуть на всё и зайти неподготовленным. Всё равно ведь сработает что-то такое, о чём и думать не думаешь.

То ли от общения с Ангелом я сделался таким «просветлённым», то ли просто время пришло для понимания. Но я внезапно осознал, почему всё работает именно так. Почему даже видящие с многовековым опытом по большей части не знают, что именно сработает в данной конкретной ситуации. Почему опыт в нашем деле — это очень и очень незначительный фактор.

Да всё дело в том, что если бы опытный проводник твёрдо знал, над каким ухом у клиента нужно щёлкнуть пальцами, чтобы тот вознёсся, то проводник превратился бы в распухшего от гордыни самодовольного пожирателя. Циничного выродка, с усмешечкой глядящего на все человеческие метания: мол, я-то знаю, какие за всем этим скрыты механизмы. Ну и разве это нормально, что вознесению будут помогать такие люди? Видимо, чтобы это предотвратить, в систему и введён в качестве основополагающего — элемент неожиданности. Ну, или я телегу впереди лошади ставлю. Система сложилась вот так, и поэтому видящие не превращаются в самодовольное, распухшее от опыта дерьмо.

И всё-таки я был не готов. Признал это, вздохнул и, переместившись в реальный мир, сел напротив двери номера. Достал телефон, вошёл в интернет и набрал: «Огненный Дерек». Поисковик выдал прорву ссылок, я ткнул на первую.

Где-то через полчаса щёлкнул дверной замок, и я буквально подскочил на месте. Часто заморгал, фокусируя взгляд. Дверь передо мной была закрыта. Тогда я переметнулся в призрачный мир и увидел стоящую в дверном проёме Наташу. Она была в гостиничном халате и в одноразовых тапочках. Смотрела на меня с непонятной грустью.

— Зачем ты это читаешь? — спросила она.

— Тысяча извинений, а откуда ты знаешь, что я это читаю?

— Чувствую же.

Во как. Ну, ладно, понято, принято.

— Так, интересно. Пытаюсь тебя лучше понять.

— Ты дурак? — Вопрос был задан всё тем же бесцветным, безэмоциональным голосом.

— Нет, я только учусь, но уже делаю серьёзные успехи. А что?

— Что ты там пытаешься вычитать? Меня там нет. Я — здесь.

— Сейчас не понял.

— Да вся эта писанина гроша ломаного не стоит.

— Серьёзно? Народу, я смотрю, нравится. Вон, свечек в комменты накидали… О, какой-то интеллектуал ректальную положил. Ого, уже удалили. Быстро идиотов щемят.

— Разумеется, народу нравится. — История стремительного взлёта и падения неуставной свечи в комментариях не заинтересовала Наташу совершенно. — Ни мысли, ни идеи, ни авторской индивидуальности. Тексты-пустышки, в которые можно без остатка утрамбовать свои комплексы и лелеять их. За это люди готовы платить. У меня даже идея была, знаешь… Все эти коучи, тренеры личностного роста… По-моему, они не с того конца взялись. Золотая жила пролегает немного в другом месте. Надо учить людей не тому, как стать лучше, а тому, как убедить себя, что ты уже самый умный, самый сильный и самый успешный. Лучше стать хотят — ну, может, десять процентов от всех людей. А в аффирмациях нуждаются остальные девяносто. На полном серьёзе собиралась запустить такой проект. К счастью, болезнь помешала.

— А почему «к счастью»?

— Да потому что. Разве это правильно? Что нормально заработать можно только на массовой деградации? Чаще всего засовываешь эту свою совесть куда подальше. Ну, хавает пипл — ему виднее. Не я, так тысячи других эту нишу займут. Но порой накатывает…

Наташа всхлипнула. Я ждал продолжения, глядя на неё снизу вверх.

— А самое, самое паршивое — то, что вся жизнь вот на это уходит. Делаешь что-то, делаешь… Пишешь, продвигаешь, стараешься, зарабатываешь деньги на жизнь… А вся жизнь — это всё равно работа и только работа. И вдруг — бах! — Наташа хлопнула в ладоши. — Диагноз. И паника. И пожить не успела, и ничего хорошего в жизни не сделала. Как будто втолкнули тебя в переполненный клуб. Свет мигает, музыка грохочет, вокруг прыгают потные тела… Ты идёшь, идёшь через это всё, ничего не понимая, толкаешь какую-то дверь, выходишь, и тебе говорят: «Всё. Это и была жизнь». А я только и добилась, что не упала под ноги тем, кто под музыку прыгают.

Тут вдруг открылась соседняя дверь и выглянул пожилой мужчина в таком же халате. Он строго посмотрел сквозь очки на меня, потом — на Наташу.

— Уважаемые, — сказал он хорошо поставленным, как у лектора, голосом, — тут, между прочим, люди возноситься пытаются. Вы не могли бы переместиться в номер со своими проблемами?

Из той же двери выскочил Ван. Окинул взглядом сцену, кивнул и мягко нажал клиенту на плечо.

— Всё холосо, они уже уходят.

Клиент скрылся. Ван напоследок метнул в меня красноречивый взгляд и закрыл дверь. Коридор опустел.

— И правда… — Я, кряхтя, поднялся на ноги. — Чего это мы.

Наташа, осушив рукавом халата слёзы, отступила в глубь номера, приглашая меня войти.

Внутри я первым делом поставил чайник.

— Что ты делаешь? — устало спросила Наташа, усевшись на кровать.

— Чай. Если верить мемасикам, нет ничего лучше для успокоения души, чем чай с вкусняшками. Кстати насчёт вкусняшек… — Я открыл холодильник под столом и издал торжествующий крик. — Живём!

— Что там? — нахмурилась Натала.

Я показал ей «Смоленский пряник».

— У меня на мёд аллергия. Меня в детстве раз мама от простуды мёдом лечила — так я потом в реанимации…

— Это при жизни. А сейчас можно.

— Точно?

— Ну да. А что может случиться?

С ответом Наташа не нашлась.