С мейсе Райкконен что-то не так - Анна Ледова

Бандитская ряха вздрогнула и от греха подальше сместилась в сторону, открывая мне повинное лицо дядьки.

– Племяшечка! – тут же расцвёл он. И перешёл в наступление, первым начав жаловаться. – Уна, девочка моя, вот скажи: как ты всего за одну неделю успела стать такой дешёвкой? За твою прекрасную головку дают уже всего четыре тысячи вместо пяти…

– Когда я разнесу твой бордель к чертям собачьим, мне твои «не совсем законные люди» и сами за это десятку доплатят!

– А ты можешь? – внезапно заинтересовался мрачный тип в наручниках.

– Договоримся, если что, – пообещала я ряхе, не сводя глаз с Грозы татей. – Дядюшка… На пару слов.

У Скоропута имелся свой отдельный кабинет, но дядька предпочитал держать сотрудников на виду, а потому помещение приспособили под архив. Прочихавшись от пыли, я уставилась на Всевидящее око.

– Так что за дела с мальцом, которого ты мне подсунул? – недобро протянула я. – Говори прямо – почему его с остальными приютскими нельзя было оставить? Зачем на меня спихнул паршивца?

– И тебя уже достал, погляжу, – вздохнул дядька. – Ты уж прости, родная, но поперёк горла он мне. А тех мейсе благородных я просто пожалел: за что им такое счастье…

– А мне это счастье за что? Ага, их, значит, жалко, а племяшке давай подкинем… Не тяни.

Я сверлила его взглядом, а ещё демонстративно похлопала пальцем по собственным губам. Угроза сработала. И Скоропут по своей привычке начал с самого начала, по-другому не умел.

– Месяц назад он тут появился, – вздохнул он. – Сама же знаешь, что власти велели на городскую службу чужаков не брать, дабы не просочилось в столицу, что у нас тут растёт всякое… Да ещё и ползает. Но письмецо больно убедительное у мальца с собой было. Мол, если есть возможность, то взять его в штат, пусть учится всем полицейским премудростям. Ну, взяли. Малец-то сообразительный оказался. Только инициативный больно. Везде первым вызывается: что ночные дежурства, что задержания, что с приютом вот затеяли затею…

– Погоди, дядька, ты о ком вообще? О шибздике этом? Куда его на задержания-то, соплю эту?!..

– Туда. Сотрудник теперь это наш новый, в общем. Официально и по всем статьям.

– Да как его по такому малолетству могли на службу взять, да ещё и в штат зачислить?! – не поняла я.

– Да я ж тебе и рассказываю… Не перебивай, а! – рассердился Скоропут. – В общем, тут как раз с приютом Удавихи со всех сторон меня подпёрли. Горожане жалуются, что им деточек жалко; власти давят, что закрывать приют надо, но по уму. Ну, этот и вызвался снова. Мол, все доказательства раздобуду – бумаги там, чёрную бухгалтерию, а заодно и всю сеть уродов вскроем, что на сиротском труде наживаются. Колдунов из магической ассоциации сам на уши поднял: благое ведь дело делаем… Говорю ж, кого угодно достанет. Ну, те зелье специальное и предоставили. Оно семь-восемь часов действует, как раз на рабочую смену хватает. И неделю всё гладко было – сиротиночка и сиротиночка, никто ничего не заподозрил. Сами его к Удавихе и привели – вот, мол, принимай нового бездомыша. Он и копал себе потихонечку. Днём в приюте, на ночь обратно к нам сбегал. А неделю назад он то ли зелья перепил, то ли растунцию какую сожрал по незнанию, а эффект от зелья через несколько часов взял да не исчез.

– Да что за эффект-то? И вы совсем с дуба рухнули – мальца зельями поить? – рассвирепела я.

– Да не малец он, – вздохнул Скоропут. – А взрослый парень. Это зелье его, наоборот, в мальца обращало. Личина такая, прикрытие. Я и говорю: пережрал он его, наверное, оттого и злюсь на придурка. Чуть всю операцию мне не сорвал. Но ладно уж, Удавиху взяли, приют закрыли. А вот к Набоде, что полицейским общежитием заведует, сама понимаешь, вернуться он пока не может. Она деточек-то на дух не переносит. Что ж его, с остальными сиротками у благородных мейсе запирать против воли, пока магия не развеется? Ну, не изверг же я совсем. А за то, что оборотного зелья пережрал, он у меня ещё получит выговор! Инструкция же была – чётко по бутыльку в сутки!

Ой-ёй.

– А он и не пережрал, – мрачно произнесла я в сторону, сообразив наконец, что к чему. – Это я… В смысле, это не я! В общем, тут другое… Хотя жрать он горазд, не поспоришь. Эричек, говоришь… Сотрудник ваш новый… Ну, и тебе здравствуй, поганец.

Глава 7

Выпоротник я купила самый раскидистый и самый злобный на вид, продавец ещё любезно перевязал его стрекала крепким жгутом.

– Поливом можно регулировать силу удара, – игриво подмигнул мне торговец. – От нежных поглаживаний до полноценной…

– Разберусь, – сквозь зубы процедила я.

Поганец обнаружился в саду и за пару часов моего отсутствия, оказалось, вымахал ещё на полголовы. Сомнений, что за каланча из него вырастет, уже не оставалось. Та самая, что своей каштановой шевелюрой горазда сшибать опасные растунции в заброшках.

– Ой, Уночка, бабочка наша трепетная! Вернулась! – обрадовался Фрэнки, почти невидимый на солнце.

Я только шикнула на дворецкого, не сводя пристального взгляда со спины подростка. А вот спина от злобного шипения очень уж знакомо подобралась, напряглась пока ещё тощая шея… Фрэнки вздрогнул и поспешил в дом. Вот и хорошо, а то сил держать в себе злость уже не было, как бы и призрак под горячую руку не попался.

– «Тётенька», значит?!.. – недобро протянула я, распуская легкомысленный бантик жгута. – «Старенькая», да?.. Ничего, Удавиха не успела, так я за нас обеих расстараюсь!

И отпустила растунцию на волю. Выпоротник взбодрился при виде растерянно замершего поганца и молниеносно выкинул стрекало.

– Детка! – заорал мгновенно всё понявший поганец и успел увернуться. – Я ведь как лучше хотел! Ну, просто узнать тебя поближе! Я тебе даже цветов купил, как обещал! Ресторан забронировал! Ну, сходим, когда ещё немного подрасту…

– Пошёл вон, ушлёпок!! – проорала я, тыча растунцией в тщедушное подростковое тело.

Реакция у поганца оказалась отменная: он изгибался змеёй, и атаки выпоротника приходились впустую.

– Уна, детка, мы ведь так сблизились! – вопил Эричек. – Ну, я про последние два дня! Хотя до этого близость вообще отпад была…

– Урр-рою!

– И меня заодно закопай, – меланхолично высунулась из задней двери Мора.

– Ты!.. Да ты хуже упыря! Те просто кровь пьют, а ты к самой душе присосался! В доверие втёрся!

Выпоротник устал стрелять побегами в слишком увёртливую жертву и переключился на неподвижное убоище, так что