Дом бурь - Йен Р. Маклауд

крапчатой серости. Когда он впервые приехал в Инверкомб с матерью на машине из Бристоля, его чересчур одолела лихорадка, чтобы любоваться видами, а после было слишком много других дел. Прогремел раскат грома, и, хотя это казалось невероятным, ливень усилился.

Ральф уставился на свои посиневшие руки, на перепачканную одежду. Было по-прежнему невероятно холодно, хотя ветер теперь задувал реже, игриво нападая из засады, а потом улетая прочь со звуком, напоминающим смех. Несколько раз Ральф чуть не упал. По этим лужам было бы проще ползти. А еще лучше лечь в одну из них и остаться там. Но он знал, что в этом случае его затопчут последователи. Только эта мысль и вынуждала идти дальше. Наконец раскаты грома стихли, а с ними начали успокаиваться ветер и дождь. Ральф громко рассмеялся: надо же, они и впрямь могут найти здесь приют. Докторша Фут опять оказалась права. Деревья покачивались, сверкая. Вот и последний поворот дороги, спускающейся в долину; впереди на фоне прояснившегося закатного неба сиял метеоворот.

Это была южная плантация. Дальше простирались фруктовые сады и цитрусовая роща. Зима, конечно, пришла и сюда. К тому же приближалась ночь. Многое выглядело по-другому. И все же… это было то самое место. В окнах особняка не горел свет, но каким-то образом стало понятно, что их там ждут, и последователи, шедшие впереди него, серой рассеивающейся волной побрели по заросшим склонам к чаше долины. Ральф заковылял следом. На подступах к главному двору и конюшне было установлено еще больше знаков, предупреждающих об опасности и запретной территории; на посыпанном гравием пространстве виднелись какие-то сараи и торчал ржавый эфирный станок-качалка. В наступающих сумерках последователи толпились, тыкали пальцами, что-то восклицали. Ральф услышал голос Мэрион. Она стояла в дверях особняка, запертых на цепь, и говорила людям, что дальше идти нельзя, в Инверкомбе небезопасно, под фундаментом дома и в бухте за ним случилась огромная утечка эфира. Поначалу они с ней согласились, хоть и громко возроптали. Возможно, грядущую ночь и впрямь стоило провести в мрачных старых сараях. Однако постепенно толпой овладевали сомнения. Если это не место, которое обещала Владычица жуков, зачем они шли в такую даль? И с какой стати женщина, называющая себя Мэрион Прайс, заявляет им, что в этот прекрасный дом нельзя входить? Она точно та, за кого себя выдает? В наступающей тьме прозвучал выстрел. Прошел слух, что в садах обитают странные существа. Вероятно, монстры. Люди охали и ахали, хватали друг друга за руки. Ральф уже видел такое в беспокойные предвоенные времена: когда сталкивались надежда и разочарование, ситуация легко могла стать опасной.

– Мы не можем просто так позволить им войти туда, Ральф! – крикнула ему Мэрион, когда он протиснулся к ней. – Это символы твоей собственной гильдии. Вот ты и скажи…

– Они не станут меня слушать, Мэрион.

Она кивнула, но скорее в знак разочарования, чем согласия. Из вещей, собранных по двору, разожгли костры. По высоким стенам Инверкомба заплясали отблески пламени и силуэты.

– Я пойду внутрь, Ральф. Если я расскажу им, что там творится, возможно, они мне поверят. В конце концов, здесь столько трудились ради того, чтобы сделать особняк вновь пригодным для жилья, верно?

– Им было наплевать на дом – работы велись ради того, чтобы собрать сырой эфир. И никто не знает, сколько его там осталось. – Ральф заметил, что дверь под старинной перемычкой была уже приоткрыта. Кажется, на гравии и пыли даже остались чьи-то следы. – Мэрион, тебе нельзя идти. Ты же только что внушала толпе, что это опасно.

– Но кто пойдет?

Ральф медленно перевел дух.

– Дом принадлежит моей гильдии. И взгляни на меня – что я теряю?

В одном из сараев нашли фонарик с целой лампочкой и рабочими батарейками. Еще там были чертежи Инверкомба: поверх знакомых очертаний густо наслаивались завитки магии. Последователи услужливо притащили Ральфу бесполезные журналы учета, расписание нарядов на приготовление чая и довоенные календари, а он понятия не имел, что с этим делать. И все-таки чувствовал некое родство с покинувшими это место гильдейцами. Сколько же эфира осталось? Наверняка достаточно, мрачно подумал Ральф, когда возбужденная группа помощников принесла ему нечто черное и человекоподобное. Для работы в таких местах надевали прорезиненные костюмы. Роба воняла, как будто ее носили много смен, но у него, похоже, не было другого выбора, кроме как облачиться в нее, хотя бы для вида, а потом еще и смириться с дополнительной тяжестью – шлемом, похожим на аквариум. Опорный латунный воротник врезался в плечи. Сквозь косое стекло мир виделся разделенным на части. Старые фильтры делали воздух тяжелым и затхлым. Кто-то – возможно, гильдеец, которому доводилось пользоваться такими штуками, – нашел среди раскиданного оборудования эфирометр. Ральф изучил прибор, держа его руками в перчатках: прямоугольная рифленая штуковина со стеклянной передней стенкой, примерно вдвое больше пачки сигарет; указатель лениво покачивался в резервуаре с ртутью – уровень эфирного воздействия пока что был низкий и безопасный. Вряд ли он представлял себе возвращение в Инверкомб таким. Все это определенно походило на сон.

Ухватив фонарик неуклюжими пальцами, он кое-как снял последнюю цепь и толкнул дверь, за которой простирался холл Инверкомба. Пыльный паркет блеснул в тусклом свете фонарика. Потолок пострадал от сырости, но в общем уцелел. Ральф двинулся вперед. Когда луч фонаря задержался на картинах, он увидел, что многие висели вверх ногами, а на мраморных столешницах комодов вместо прекрасных катайских ваз стояли банки для солений и раковины моллюсков-черенков. Наверное, гильдейцы так развлекались. Дрожа то в горячке, то от холода в липких объятиях костюма, Ральф побрел дальше.

Всюду были маленькие перестановки. Опять посветив фонариком на потолок, он увидел, что все лампочки аккуратно выкручены. Но, может быть, это тоже дело рук эфирщиков – и, конечно, лучше сосредоточиться на практических соображениях, а не тревожиться из-за призраков и сомнений. В той стороне библиотека; ковер устилали гнилые водоросли, как будто море невероятным образом поднялось на такую высоту. В другой стороне – западная гостиная и павлинья комната. Все выглядело на удивление целым. Он проверил эфирометр. По-прежнему никаких признаков опасности. Возможно, это место действительно могло стать убежищем для последователей.

Он посветил фонариком в каждую из комнат на первом этаже, увидел прекрасные стулья, на которых когда-то сидел, и ему захотелось посидеть на них снова; всюду валялась галька и другие приметы побережья. Дальше надо было выбирать, вверх идти или вниз. Он обдумал маршруты и вероятности. Голова болела, он дышал с трудом – то ли легкие подвели, то ли фильтры защитного