Амурская соната Чёрного Дракона - Алексей Ветров

– этот несмешной, взрослый – и сказал:

– Вы сделали ровно. Теперь – можно громко.

– Сегодня – нет, – покачал головой Максим. – Сегодня город спит.

– Тогда в следующий раз, – согласился Мин. Он улыбнулся – не так, как улыбаются дети, так, как улыбаются хранители: «я запомнил».

Они пошли обратно – мимо двориков, где маски сушились на верёвке; мимо колодца, который днём будет добрым; мимо барабана, чья кожа ждёт ладоней. На мосту стражи молча дали дорогу; один из них, тот, что смотрел на трещину возле гвоздя, вдруг кивнул Марине – так, будто признал в её шаге ту самую паузу, что открывает двери.

В галереях красные фонари шуршали, как гранатовые зёрна в ладонях. Юй‑линь встретила их у чёрного входа, поставила на стол три пиалы. Чай был тёплым, терпким, с горчинкой – как благодарность, которую не объясняют словами.

– Дом нашёлся? – спросила она, наливая.

– Дом – в пути, – ответил Максим. – Мы не заблудились.

– Тогда держите дорогу тёплой, – сказала она. – Здесь холод быстро запоминают.

Марина выпила глоток и вдруг ясно услышала, как далеко‑далеко, за множеством стен и мостов, за этой ночью и следующей, по другой набережной идёт Лиза. Её шаг был лёгким, упрямым и – да – музыкантским: ровным и живым. Она поняла: между ними уже натянута нитка, белая, как пар над чайником. Нитка не спасёт от всего, но приведёт туда, где следующий выбор будет сделан вовремя.

– Мы идём за Драконом, – тихо сказала Марина, и это прозвучало не как клятва, как констатация. – Но не для того, чтобы он шёл за нами. Для того, чтобы идти рядом.

Максим кивнул. В его глазах, темнее фонарей, промелькнула короткая тень улыбки.

– Рядом – значит вовремя, – произнёс он. – А вовремя – значит спокойно.

Снаружи, где на воде утыкаются в берег деревянные носы лодок, тихо вздохнул Хэй Лун. Это был не рёв, не предупреждение – обычный вздох существа, чьё тело – город, а кровь – вода. И в этом вздохе было то, ради чего стоило бежать по галереям, шептать имена мостам, спорить с белыми масками, растворять глиняный шарик на восемь лучей: обещание, что завтра – будет.

А сегодня – достаточно.

Они вышли в ночь, где даже тени были согреты чаем. И впервые за все это время Марина позволила себе улыбнуться – не себе, не им, а стенам и фонарям, которые знали больше и говорили меньше. В её ладони нефрит дышал ровно. Пульс камня совпал с пульсом сердца, и шаг стал ровнее, как у того, кто услышал главную ноту и больше не собирается сбиваться.

Глава 7. Договор с посредником

Ночь в Зеркальном Хабаровске густела, словно в воздух подмешали тушь.

Фонари в виде красных шаров горели мягко, но их свет не разгонял тени – лишь подчёркивал их глубину. Марина шла рядом с Максимом по крытым галереям, чувствуя, как доски под ногами слегка пружинят. Внизу, в тёмных переулках, таились шорохи, и каждый из них напоминал: враги по-прежнему рядом.

– К кому мы идём? – спросила она, стараясь держать голос ровным.

– К Чжоу Ляну, – ответил Максим. – Его здесь называют Посредником. Он торгует не вещами, а сведениями. Иногда – правдой, иногда – ложью, но плату берёт всегда настоящую.

– Он знает, где Лиза?

– Знает, – Максим не обернулся, – но за это попросит то, чего нам будет непросто достать.

Они свернули в широкий переулок, по обе стороны которого тянулись дома с резными ставнями, украшенными фигурками драконов, тигров и фениксов. Воздух был пропитан запахом соевого соуса, жареного кунжута и дыма благовоний. Вдалеке слышался ритмичный стук барабанов – отголоски вечернего ритуала у храмовой пагоды.

В конце переулка высилась трёхэтажная постройка, с крышей, увенчанной медными шарами и черепичными скатами, загнутыми к небу. У входа – два каменных льва, их пасти были открыты, а глаза сверкали влажным блеском, будто они живые.

– Здесь живёт Посредник? – Марина машинально понизила голос.

– Он не «живёт» здесь, – поправил Максим. – Он здесь правит своим маленьким двором.

Внутри царил полумрак, наполненный золотистыми всполохами от масляных ламп. На низких столах горели свечи в бронзовых подсвечниках, рядом стояли чаши с мандаринами, пиалами зелёного чая и крошечными фигурками из нефрита. На стенах висели свитки с тушевыми пейзажами: горы, затянутые туманом, узкие мостики, извилистые реки.

Чжоу Лян сидел на возвышении, застланном красным ковром. Он был худощав, в длинном чёрном халате с вышивкой в виде золотых карпов, а его длинные волосы были собраны в высокий узел и перехвачены нефритовой шпилькой. Лицо – без возраста, с тонкими, почти женскими чертами и внимательными глазами, в которых, казалось, отражалась каждая тень в комнате.

– Максим Ло, – произнёс он мягко, но с лёгкой насмешкой. – Ты редко приходишь ко мне, а если приходишь – всегда с чужими проблемами.

– Эта проблема стоит того, чтобы тебя потревожить, – ответил Максим и сделал жест в сторону Марины. – Её дочь. Она здесь, в городе. Ты знаешь, где.

Чжоу Лян склонил голову, рассматривая Марину, словно редкий товар на торге.

– Русская… и с кулоном, – он прищурился, и Марина поняла, что он видит камень, даже если она держит его под одеждой. – Хэй Лун благоволит тебе, раз позволил перейти реку. Но его благосклонность недолговечна.

– Ты знаешь, где она? – Марина сделала шаг вперёд.

– Знаю, – Чжоу Лян взял со стола фарфоровую пиалу, сделал глоток чая, и только после этого продолжил: – Но знание – товар. И за него платят не серебром.

– Что ты хочешь? – резко спросил Максим.

Посредник поставил пиалу и медленно поднялся.

– На дне реки, в месте, куда не осмеливаются нырять даже хранители, лежит Юй Лун Чжи Син – Камень Звезды Дракона. Когда-то он был частью кристалла, впитавшего дыхание Хэй Луна. Я знаю, что с твоими навыками, Максим Ло, и с её кулоном, вы сможете достать его.

– Это ловушка, – произнёс Максим. – Камень охраняют.

– Всё, что стоит ценности, охраняют, – спокойно ответил Чжоу Лян. – Принесите его – и я отведу вас к девушке. Не принесёте – ищите её в одиночку, но поверьте, Шао Гуй найдут её быстрее, чем вы.

Марина слушала, и сердце стучало так, что казалось, его слышат все в зале.

– Почему именно я? – спросила она.

Чжоу Лян посмотрел на неё долгим взглядом.

– Потому что кулон укажет путь. Но только тому, кто связан с тем, кого он уже выбрал. А он выбрал