Смотритель - Олег Васильевич Северюхин

к нападению. Троица бросилась на меня и мне пришлось защищаться.

— Когда перед тобой враг, — говорил наш инструктор по физподготовке, — хороши все средства. В драке не может быть благородства, ее даже на дуэлях не бывает. Если люди собрались убить друг друга, то они это и делают. Врага ты должен бить, рвать зубами, но защитить себя.

Первую подскочившую ко мне шестерку я ударил в глаз прижатым к кулаку большим пальцем. Этот минут на пять выключен. Вторая шестерка отступила и в драку нужно вступать главарю, чтобы показать свою крутизну. И вот тут перед мной сверкнул ножик.

Бросаться на нож нельзя. Владелец ножа вынужден будет его применить в качестве защиты и получится, что из жертвы ты превращаешься в оголтелого преступника, от которого законопослушный гражданин вынужден был защищаться перочинным ножиком. Нужно ждать.

Девушка стола за моей спиной и была готова наброситься на любого, кто подойдет к нам.

Мы стояли лицо в лицо с вооруженным бандитом и решали, чья возьмет. Как человек стоит перед вставшей с надутым капюшоном коброй. Она раскачивается из стороны в сторону, готовая отразить нападение, и человек стоит, готовый либо напасть на нее, либо уклониться от нападения. И змея не знает результата схватки. Может ее просто растопчут сапогом или поймают, чтобы выдавить немного яда для производства антигюрзина. Кто-то первый должен отступить. Чаще всего отступает кобра, иногда отступает человек. Но отступает самый умный и уверенный в своих силах человек.

Я понял, что главарь не нападет. Он еще не убивал, и жажда убийства не сделала его беспощадным и циничным. Человеческого в нем оказалось больше. Я взял девушку под руку, и мы пошли дальше в сторону шумящей набережной, навстречу огням волшебного приморского городка. А сзади началась разборка главаря с шестерками.

— Тебя как зовут? — спросил я.

— Диана, — ответила она и предложила, — пойдем к нам чай пить.

Она жила вместе с мамой в коммунальной квартире и чувствовалось, что семья ее была не пролетарского происхождения.

— Мама, — сказала Диана, — это Василий, он учится в университете, изучает французский язык и интересуется французской литературой.

— Похвально, — сказала мама Дианы. — Вы собираетесь работать за границей?

— Почему за границей? — не понял я.

— Ну, — сказала женщина, — у нас здесь французский язык не нужен, да и французская литература тоже вообще-то не нужна. Если читать в подлиннике Карла Маркса, то тут нужен немецкий язык, а Эжен Потье давно переведен на русский язык. А в каком университете вы обучаетесь?

— В Московском, — ответил я.

— Кем собирается стать по окончании учебы? — последовал следующий вопрос.

— Вероятно, пойду по дипломатической линии, — ответил я. — Дипломаты сейчас нужны как воздух.

— Да-да, — вздохнула женщина, — после всех чисток дипломатов осталось мало, да и дипломатия сейчас другая.

— Мама, — остановила ее дочь, — давайте пить чай, чайник уже вскипел.

Мы попили чай, и я ушел домой. А наутро меня вызвали в местное НКВД.

— Какие у вас отношения с Кауфман Дианой Карловной? — начал допрос сержант госбезопасности с двумя капельками красной крови на рукавах гимнастерки.

— А кто это такая? — удивленно спросил я.

— Это та девушка, с которой вы вчера пили чай в ее доме, — сообщил мне сержант.

— Никаких отношений у меня нет, — четко ответил я. — Вчера я защитил ее от нападения хулиганов и проводил домой. Знаю, что она работает в библиотеке.

— Кто вы такой и почему отдыхаете в санатории НКВД? — спросили меня.

— Номер моей войсковой части указан в путевке в санаторий, — сказа я, — другой информации о месте своей службы разглашать я не могу.

НКВД очень нравилась секретность.

— Идите, мы все уточним, — сказали мне.

Когда я пришел сдавать книгу в библиотеку, там была другая библиотекарша.

— А где Диана? — спросил я.

— Ее арестовали вместе с мамашей, — шепотом сообщили мне. — Как немецких шпионов, а была такой активной комсомолкой.

— И вы больше не искали ее? — спросил я.

— Естественно, нет, — сказал Василий Василич, — такие поиски частенько заканчивались арестом как соучастника инкриминируемого разыскиваемому преступления. Ну, что по порции ухи и спать. Завтра зорьку не проспать.

— Василь Василич, — спросил я, — неужели тогда все было так плохо?

— Конечно, не было плохо, влюблялись и любили, работали и веселились, жили зажиточно и средненько, пока не становились помехой кому-то или что-то вдруг говорили не соответствующее генеральной линии партии, или подтерлись газеткой с изображением вождя, и все заслуги насмарку. Был человек и нет его. Есть человек — есть проблема. Нет человека — нет проблемы. Вот идет стадо баранов. Впереди идет бородатый козел. Смотришь, пастух выдернул одну овцу из стала и понес на убой. А бараны как шли, так идут. Им это до лампочки. Так и народ наш. Не меня — и слава Богу. Дыма без огня не бывает, арестовали, значит за дело. Расстреляли — тоже за дело. Вот у Молотова жена была по фамилии Жемчужина. Вела себя как первая леди в государстве. А ее взяли и арестовали, и муж ее, Молотов, голосовал за арест. Решение, понимаешь ли, коллегиальное было. Если ты баран, то это твое государство. Если ты человек, то и жить ты должен по-человечески. Тогда выживали классово-близкие. Бандит с большой дороги и генералиссимус были классово-близкими людьми, а вот профессора всякие, инженеры, ученые — это была категория классово-чуждых людей, которых постоянно нужно прореживать, чтобы они баранов не превратили в людей.

— Василь Василич, а я для вас классово близкий или нет?

— Не знаю, — сказал мой наставник, — ты мне во искупление грехов моих послан.

Первая командировка. Содомская расплата

Я лежал на деревянной лежанке в доме Лота и размышлял, как из двух человек появилось то население, которое есть сейчас и как оно соответствовало тем правилам морали, которые насаждаются среди населения.

Ветхий Завет рассказывает о том, что Бог сотворил сначала Адама из праха земного, а потом сотворил Еву из ребра Адама. Все люди на Земле являются их потомками. Об этом сказано и в Библии. От одной крови Он произвел род человеческий для обитания по всему лицу земли. И нарек Адам имя жене своей — Ева, ибо она стала матерью всех живущих. Все являются родственниками!

Адам прожил девятьсот тридцать лет: Всех же дней жизни Адамовой было девятьсот тридцать лет; и он умер.

У Адама и Евы было множество сыновей и дочерей. Еврейский историк Джозэфус писал: Число детей Адама и Евы согласно тому, что говорит древняя традиция, было тридцать три сына и двадцать три дочери.

На самом деле их было больше. Одна русская женщина,