Благословение небожителей. Том 2 - Мосян Тунсю

первыми страждущими, на него нахлынула толпа новых:

– Ваше высочество, а я? И мне помогите!

Се Лянь, окружённый несколькими десятками людей, вдруг почувствовал, как статуя над ним зашаталась.

– Подождите, подождите! – испуганно крикнул он. – Я…

– Я не могу больше ждать, – возмущённо ответил кто-то. – И так медлил слишком долго!

– Ваше высочество, почему вы ему помогли, а мне нет?

Настроение толпы постепенно менялось:

– Почему у него всё прекратилось, а на мне не работает? Разве вы не бог? Почему вы так несправедливы? Требую справедливости!

– Нет, дело не во мне, – заспорил Се Лянь. – Просто тяжесть заболевания у всех разная…

– Вы уж либо исцелите нас полностью, либо вообще не начинайте! А то наделал делов – и в кусты! Разве так поступают?

Принцу стало трудно дышать.

– Ни в какие кусты я не прячусь, я просто… Надо подождать…

– Вы знаете, как вылечить эту заразу?

Се Лянь хватал воздух ртом:

– Я…

– Если знаете, почему не спасёте нас?

Тут Се Лянь схватился за голову и завопил:

– Я не знаю!

– Врёте! Люди так говорят! Я вас раскусил: вы всё скрываете, потому что любите, когда вас умоляют! Почитателей удержать хотите! Обманщик, просто обманщик!

– А ну, говорите, какое лекарство!

Лицо Се Ляня мертвенно побледнело, а взгляд стал пустым. Полчища больных тянули к нему руки, толкая в разные стороны, а кто-то и вцепился со злобой в шею. Какая горькая ирония: он был богом с Небес, а сейчас мог лишь тихо стонать про себя: «Спасите…»

Кажется, кто-то пытался помочь ему – а может, померещилось. Се Лянь помнил лишь, что эти люди с кровавыми шрамами на лицах, кто без руки, кто без ноги, тянули его во все стороны, словно хотели разорвать на кусочки и сожрать. Неизвестно, сколько это длилось, как вдруг издалека донёсся плачущий звук горна. Толпа продолжила орать и бесноваться, не обращая на него внимания, а вот принца пробила дрожь. Он знал: это знак победы Юнъаня.

Се Лянь больше не мог сидеть здесь, не мог всё это выносить. Бог войны подался вперёд – и упал на землю. В тот же миг статуя, что с таким трудом держала пагоду все эти дни, в точности повторила его движения. Жизненные силы резко покинули её, и она рухнула.

Под оглушительный грохот высоченная небесная пагода тоже накренилась и рассыпалась вместе с отпустившим её исполином. Обычное золото расколоться не может, но изваяние стало хрупким, когда Се Лянь вложил в него слишком много энергии, надеясь удержать башню.

Кто-то из больных Безмрачного леса ударился в бега, кто-то был ранен, кто-то погиб. По дворцу и улице Шэньу метались в панике люди. Одни пытались спрятаться от летящих во все стороны обломков зданий, другие – от внушающих лютый ужас больных поветрием ликов. Принц схватился за голову и, покачиваясь из стороны в сторону, устремился к главным воротам.

Городскую башню охватил огонь; ввысь вздымались клубы чёрного дыма. Се Лянь, расталкивая несметные полчища бегущих в панике бойцов, ринулся наверх. В действительности он и сам не знал, что ему там надо, – просто застыл, весь измазанный в саже. Обливаясь слезами, которые незаметно сами хлынули по щекам, принц в оцепенении смотрел вниз. Он смутно видел поле брани, усыпанное бездыханными телами, а ещё – стоящую в самом центре фигуру в белом с развевающимися на ветру рукавами. Теперь незнакомец выглядел уже не как юноша, а как молодой мужчина. Он обернулся, издалека заметил Се Ляня и беспечно помахал ему, как бы на прощание. Увидев это, Се Лянь изо всех сил закричал:

– Стой!

Оба предыдущих раза он видел только личины, но интуиция подсказывала принцу, что на сей раз враг в своём подлинном облике. Ни секунды не сомневаясь, Се Лянь перелез через стену и спрыгнул с башни.

За свою жизнь принц несметное количество раз прыгал с большой высоты. Благодаря невероятной ловкости и духовным силам он всегда приземлялся благополучно, чем несказанно гордился. Каждый раз это выглядело так, будто божество из сказок спускается с Небес. Но сказки кончились.

Се Лянь не опустился, как обычно, на обе ноги, а повалился на бок. По голени растеклась обжигающая боль – и быстро распространилась по всему телу.

Он сломал ногу.

В самом переломе не было ничего страшного: принц быстро поправился. Но после того дня Се Лянь будто стал другим человеком, он словно потерял душу – а вместе с ней и силу. Проиграл один раз, потом второй, третий… Он не хотел доставать меч и не хотел сражаться, однако подменить его было некому, поэтому принцу пришлось поступить себе наперекор. На поле брани он не поддавался, а делал всё, что мог. Хотя ему едва исполнилось двадцать, рука, которой он держал меч, дрожала, как у старика на пороге смерти.

Се Лянь весь трясся от страха, хотя и сам не мог объяснить, кто или что его так пугает. И со временем солдаты, которые прежде так его почитали, стали терять терпение.

Принц знал, что в народе ходит шутка: да это не бог войны, а дух поветрия! Но ответить ему было нечего, ведь Се Лянь и сам сомневался: может, он действительно превратился в духа поветрия?

Уж лучше бы так, потому что опаснее нападений мятежников для Сяньлэ была эпидемия, а она полностью вышла из-под контроля.

Пятьсот человек, тысяча, две, три… Дальше Се Лянь перестал спрашивать число заразившихся за сутки.

И, как будто оглашая последний приговор, Небеса наконец открыли для него врата и передали сообщение: ваше высочество, пора возвращаться.

Без лишних слов было ясно, что ожидало его по прибытии. Даже Му Цин и Фэн Синь, вопреки обыкновению, забеспокоились. Се Ляня же волновало другое.

– Сперва мне кое-куда нужно, – сказал он.

– Куда? – спросил Фэн Синь.

– В Хуанцзи.

– Не стоит! – заверил приближённый.

Се Лянь же направился прочь. С криком «Ваше высочество!» Фэн Синь бросился следом, но, поняв, что принца не остановить, пошёл за ним вместе с Му Цином.

В Хуанцзи Се Ляню построили его первый храм; здесь же в его честь установили первую статую. Однако по просьбе советника три тысячи монахов, служивших тут прежде, распустили, и с тех пор обитель пустовала.

Поднявшись до середины горы, Се Лянь посмотрел вниз. В столице повсюду пылали яркие огни, бросая живописные отблески на звёздное небо. Принц невольно залюбовался, а Фэн Синь пришёл в бешенство.

– Безумцы! – вскричал он.

Се Лянь пристально глядел на всполохи, не двигаясь с места, и Фэн Синь снова вмешался:

– Не смотрите! Не на что там смотреть!

В эти дни Фэн Синь только и делал, что ругал принца: вам что, страдать нравится, специально себе душу травите? Но Се Лянь и сам себя перестал понимать. Каждый раз, когда очередной его храм сжигали или сносили, он обязательно должен был увидеть это лично и никак не мог себя сдержать.