Злейшие пороки - Хлоя Гонг

– Осторожнее, осторожнее! – шипит ему вслед Калла.

По винтовой лестнице они поднимаются в башенку. Лестница узкая настолько, что Калла задевает плечами о стены, краска вековой давности шелушится и сыплется ей на куртку. В ушах стучит кровь. Стучит в такт ее шагам и не умолкает, когда они наконец останавливаются на верхней ступеньке лестницы, очутившись в выстуженной комнате с застекленным наклонным потолком.

Калла пытается осмыслить то, что видит. У нее на глазах комнату озаряет вспышка. Она вонзается в сидящее на троне тело, подобно стреле, полностью погружается в плоть, которая поглощает и острый наконечник, и ствол с оперением.

Тело мертво – это очевидно. Но, видимо, отчасти ци все еще действует в нем, не давая трупу распасться после стольких лет. Кожа обвисла и приобрела серый оттенок, от нее разит гнилью. Тело покрыто толстым слоем пыли, сглаживающей ресницы и складки некогда яркой одежды. Тем не менее Калла сразу узнает очертания носа и лица, которые она годами видела, глядя на себя в зеркало. Неизвестно как, но Синоа Толэйми переродилась в точности такой, как выглядела сто лет назад.

Единственное на теле, что оказалось неподвластно времени, – ее корона. Ободок из золотистого металла, окружающий голову и покрытый декоративной резьбой с мифическими существами и замысловатыми печатями. Острые зубцы по верхнему краю короны усеяны бирюзово-зелеными драгоценными камнями. При всех своих сомнениях насчет короны Калла чувствует ее силу. Эта сила застревает у нее в горле, трепещет в легких. Сровнять с землей огромный город, выиграть десять войн – она всецело убеждена, что предыдущая носительница короны была способна на это.

А у ее ног спит Отта.

– Она тоже замерзла, – замечает Антон.

Через всю комнату тянется ковровая дорожка, заканчиваясь у трона с восседающей на нем мертвой королевой. К удивлению Каллы, Антон прав: грудь Отты еле заметно поднимается и опадает, так медленно, что кажется почти неподвижной. Отта вытянулась на одном конце дорожки, Калла и Антон медлят возле другого. Увы, нигде поблизости нет ничего, что могло бы сойти за оружие.

Неважно.

Калла ступает на ковер, и Антон, наверное, разгадывает ее намерения по тому, как она делает этот шаг. Змеиным броском он вытягивает руку. Хватает ее за локоть.

– Прямо сейчас она не сможет навредить тебе, – умоляет он. – Незачем идти на такое.

Калла не оборачивается.

– Нас обеих ты все равно не получишь, Антон. – Она дергает локтем, высвобождая его. – Либо убей меня сейчас же, чтобы спасти ее, либо дай убить ее мне.

Много усилий не потребуется. Сильный удар по голове – она ничего не почувствует. Калла приближается, переставляет ноги по ковру и, хотя идет к Отте, замечает, что стоило ей только взглянуть на Синоа Толэйми, отвести глаза от нее невозможно. Корона излучает силу. Если прислушаться, можно услышать, как она еле слышно нашептывает обещания, рассказывает, чего с ее помощью можно достигнуть. Не только эгоистичное желание побуждает ее повернуться и протянуть пальцы к короне. Это единственный твердый предмет здесь, в комнате, которым можно воспользоваться как оружием. Если у нее получится…

Пальцы Каллы сжимаются на короне, и комнату заливает ослепительный свет.

Ци взмывает к потолку, как муссонный ветер, сметает стекло, превращающееся в мелкие, как пыль, осколки. Синоа Толэйми рассыпается в прах, а когда Каллу отбрасывает назад так, что она ударяется спиной о стену и еще несколько секунд остается словно прикованной к ней, она понимает: здесь сосредоточено достаточно ци, чтобы убить их мгновенно. Эта энергия клубится, рычит, скалит клыки, но прежде, чем вцепиться Калле в горло и разорвать ее на части, вдруг удовлетворенно рассеивается.

Калла жадно хватает воздух ртом, едва все вокруг затихает. Корона в ее руке теплая на ощупь. Из носа стекает струйка крови.

«Жертвоприношение», – рассеянно думает она, с трудом поднимаясь на ноги. Этот взрыв ци не убил их только потому, что ему были принесены жертвы, чтобы она поглотила их, вытянув из сосудов, сложенных снаружи, и направив сюда, в комнату. Откуда Отта знала, что именно надо сделать? Где хранились эти указания? И если даже Калла, будучи принцессой Дворца Неба, ни хрена о них не знала, как же тогда Отта Авиа заполучила подобные сведения?

– Ты нарушила указания.

– Дерьмо… – шипит Калла.

Она упустила свой шанс. Теперь, когда на троне осталась лишь горстка праха, Отта Авиа медленно поднимается у его подножия и отряхивает руки. Когда она выпрямляется, становится видно, что ее одежда осталась безупречно чистой. На ней ни пятнышка, никаких следов путешествия через все приграничье.

– В чем дело? – спрашивает Отта. – Ты думала, я буду преспокойно лежать здесь, пока ты решаешь, как бы получше оглушить меня?

На другом конце тронного зала скорчился на полу Антон. Волной его отбросило назад, почти к винтовой лестнице.

– Не наглей, – отзывается Калла. Она ждет, когда Антон поднимет голову, но тот не шевелится. – Может, я подошла разбудить тебя, чтобы показать, какой у меня есть сюрприз.

Отта явно не видит в ее словах ничего забавного.

– Ты уже достала, – выпаливает Отта. – Мелюзга в чужих туфлях, которые тебе велики. Ты даже не понимаешь, на что посягнула.

Отта бросается к ней. Выругавшись, Калла делает рывок в сторону, но корону не выпускает. От каждого резкого движения в ней гудит воздух.

– А ты объясни, – подначивает Калла. И крепко прижимает корону к себе. – Домыслов я уже наслушалась.

– Я не про корону.

Отта уже не пытается выхватить ее. Вместо этого она с силой выбрасывает вперед руку, и светящаяся дуга наносит Калле удар, словно материальное оружие, выжигает метку на руке, которой она в панике прикрыла лицо. При очередном падении на пол воздух вылетает из ее легких.

– Ты знаешь, что забрала, – продолжает Отта. – Иначе зачем мне было тащить тебя сюда? Зачем еще тратить столько времени? Ты понятия не имела, во что ввязалась, и теперь нам, остальным, придется поплатиться за это.

Она снова выбрасывает руку. От этой атаки Калла уклоняется, перекатившись по полу, но она слишком близко к стене. Дерьмо, вот дерьмо…

Отта откуда-то знает, что она самозванка. Что Калла на самом деле не Калла, а просто вселилась в нее много лет назад, за долгий срок успев вытеснить прежнюю принцессу.

– Из-за тебя я загоржусь, – заявляет Калла, стараясь не подавать виду, что еле отдышалась. – Еще скажи, что я единственная, кто мог прикоснуться к этой короне.

Лицо Отты становится непроницаемым, и Калла понимает, что попала в точку. Никто другой не смог бы взять корону. Королева Синоа Толэйми возродилась