Либелломания: Зимара - Н. Мар

что в ближайшую минуту не сможет дышать. Эйден коротко здоровался со всеми. Стандартная процедура обмена любезностями и документами завершилась, и в кадре засветился посол Урьюи. Эзер в сером приветствовал его величество кивком и, задержав голову склонённой, протянул что-то императору. Обычный сувенир, безделушка, которыми был завален дворец на Ибрионе. Процедура ратификации частенько сопровождалась вручением новому хозяину своеобразного ключа от новой планеты.

Эйден взял прозрачную фигурку.

И кадры разорвало на пиксели.

«Это провал».

Самине стало больно от незнакомого звука, который переполнил Бюро. Он ломал кости, сдирал кожу, выжигал глаза. Этот звук оказался её собственным криком. Только теперь в неё ударила вся безысходная чернота того, что копии личности Эйдена риз Эммерхейса стёрты. Все до единой. И Джур вскрикнул, потому что тоже всё видел. Потом он звал Самину, может быть, несколько минут, прежде чем она услышала и сфокусировала взгляд на герцоге.

Джур риз Авир тянул руку к её плечу сквозь тысячи световых лет:

— Послушай меня, Самина, ты только держись. Самина… Милая ромашка… Ты должна вернуться домой как можно скорее и объявить о вступлении в права наследования власти. Полноценной власти, понимаешь? Для любого другого кандидата нужны одобрения членов совета миров и уйма времени, которого у нас нет. Нельзя допускать проволочек, иначе империи конец.

— Я пойду туда. В кабинет.

— Нет!

— Сначала! Я! Пойду! Туда!

Она отключила связь. Положила руку на клинкет как в тумане. Умблькроуф, который уже понял, что Самина в таком состоянии переступит через его труп, молча следовал за ней, как тень её тени. Крыло уже разблокировали, и солдаты из частной охраны Бюро ЧИЗ бегали туда-сюда, выкрикивая возбуждённо приказы один другого противоречивее. Никто не понимал, что ему делать и чем заняться. По коридорам разносилось: «Император мёртв!». Каждый раз Самину так и бросало от стены к стене. Она ворвалась в кабинет ратификации, споткнулась и упала на острые камни.

— Нет! Эйден!

— Ваше высочество, убийцу арестовали! — К ней бросился председатель комиссии, замзавглав… или как его там. — Это некий… Кассиус Фокс, эзер. Он, он, он пронёс какую-то бомбу, ещё пару клерков убило осколками этих… этих…

По всему кабинету сверкали блестящие зелёные камни. Самина подняла один, который оцарапал ей колено. В глубине чистого изумруда поблёскивали детали механизма. Она понятия не имела какого. Но это были части Эйдена. Может, прямо сейчас она держала его сердце.

— Вы казните его на моих глазах, — не своим голосом рявкнула Самина. — Ты слышишь, таракан? Я испепелю тебя хмерсием, ты будешь тлеть, испражняясь кровью под коркой обугленной кожи. А потом я разорву твой дом, как Эйден сто лет назад!

Кассиус Фокс улыбался на коленях, в тисках офицеров охраны:

— Я-то умру. Моих наследников обеспечили на века вперёд. А прямо сейчас империю делят, как мясной пирог, и с этим ты уже ничего не поделаешь.

— Чёрта тебе с два, грёбаный ублюдок!

— Непозволительный лексикон для императрицы. А, да, ты же только, как там, консорт. У Ибриона будет новый хозяин. Щупальца переворота в каждом министерстве, в каждом кабинете, на каждом шагу. Мелких прельстили деньги, крупных — власть, ничего нового. И если первые ненадёжны, то вторые уже собрались в клубе.

— В каком ещё, на хрен, клубе?

— Понятия не имею. Я из мелких щупалец, — процедил эзер. — А вот они уже поднимают бокалы с брильянтильядо за новую власть и новые порядки.

Самина сглотнула ком, но на его месте вырос новый, сухой и удушающий.

— Уведите его в мой зведолёт, бросьте в грузовой отсек, — приказала она охране, над которой, строго говоря, здесь не имела власти. — Я вернусь на Ибрион и сама приведу его приговор в исполнение. Никого не выпускать из Бюро, пока не выясните, кто допустил убийцу к императору! Причастных и всех причастных к причастным я тоже казню сама. Всё!

— Типичная Зури, — неслось ей вслед голосом убийцы.

Зайдя в шлюз чёрной кляксы, Самина рухнула на пол и оцарапала мокрое лицо углом изумруда, который так и держала в руке. Умблькроуфу пришлось подхватить её бережно и перенести на мостик. Он не спускал с неё глаз и — слава богам — держал свой синтетический язык за зубами.

— Что ты ждёшь! — прикрикнула Самина. — Слышал герцога? Рви на Ибрион! Мне нужно к детям.

Позже она, чувствуя, что не справляется с горем, умоляла Умблькроуфа заморозить её до прибытия домой. Но Джур и это запретил. Спать так глубоко было небезопасно, императрица-консорт являлась теперь самым ценным грузом Ибриона. Герцог пообещал, что встретит её лично, чтобы сопроводить домой в обход обычных маршрутов.

— Нет, оставайся с детьми! — приказала Самина.

— Ладно, милая, я… пришлю кого-нибудь, сейчас, дай мне только разобраться во дворце. Ни с кем не связывайся в пути! Летите через… впрочем, не говори мне, какой маршрут выберешь. Если всё так плохо, как говорит эзер, нас могут прослушивать.

Она кивала и слушала Джура сквозь шум крови в голове. Тоска раскалилась так сильно, что вены пылали, но спасительный обморок не спешил с утешением. Первые сутки пути Самина болталась по звездолёту из угла в угол. Потом ноги подкосились, но в каюту — их с Эйденом личную каюту с чёрными простынями на газовой кровати — она не зашла бы даже под прицелом.

И вторые сутки она провела тихой мумией на мостике.

— Ваше высочество… — подал голос Умблькроуф.

Самина закрыла глаза, демонстрируя безразличие ко всему, будь то бомбардировка пиратов или говорящий астероид.

— Ваше высочество, если это хоть сколько-нибудь поможет, позвольте говорить от имени искусственного интеллекта. Я же, в конце концов, андроид.

Он пока не разобрал, принять ли молчание за разрешение продолжать. Но рискнул:

— Я знаю, как устроена моя личность, и кое в чём разбираюсь. Более-менее.

— Если ты имел в виду именно «поможет», а не «утешит», говори, — бесцветно ответила Самина.

— Мыслительный процесс андроидов и, если так можно выразиться, наше сознание непрерывно обращаются к хранилищам информации вовне тела. Таким образом, частично — никто не изучал, в какой мере, — мы не обитаем одновременно только в одном месте. Множественная личность, если хотите. Только для нас это норма. Даже более чем. Что касается его величества, в чём я, разумеется, не уверен, хотя и не возьмусь утверждать обратное наверняка…

— … я ничего не понимаю…

— … то он, имея доступ не только к